Испытание льдом

Для связи использовали также голубей. Когда такое предложение было впервые сделано в 1850 году, многие скептически отнеслись к идее, что птица сможет принести пользу в нашем деле. Наша экспедиция не взяла ни одного голубя, но на «Феликсе» у сэра Джона Росса было две пары голубей. Должен сознаться, что и я присоединился к тем, кто смеялся над бедными птичками при виде их наполовину вылинявшего оперения, когда голубей предложили пустить с острова Бичи до Эйра в Шотландии, причем часть пути им предстояло проделать на воздушном шаре. Как бы то ни было, такой опыт решили сделать, если память мне не изменяет, 6 октября 1850 года из гавани Ассистанс. Две птицы с солидным грузом сообщений и записок от семейных моряков были посажены в корзину, которую прикрепили к воздушному шару так, чтобы по сгорании определенной части фитиля почтовые голуби могли подняться в воздух и начать полет. В это утро дул свежий северо-западный ветер и температура была ниже нуля.

Когда мы, находясь во флотилии у острова Гриффит, узнали об этом способе отправки почты, большинство считало, что голуби погибнут от мороза. Но мы ошиблись: примерно через 120 часов одна из этих птиц, по свидетельству ее бывшей хозяйки, прилетела прямо на ту голубятню в Эйре, где она вывелась. Этот замечательный перелет на расстояние 3000 миль оказался самым продолжительным из всех зарегистрированных ранее.

И, наконец, мы осуществили, думается, скорее для развлечения, чем рассчитывая на пользу, замысел участников экспедиции сэра Джемса Росса во время зимовки в гавани Леопольд в 1848/49 году надевать песцам, попавшим в капканы, ошейники с вшитыми в них записками, а затем выпускать зверьков на волю. С наших кораблей было выпущено несколько песцов с записками или сообщениями, но, честно говоря, боюсь, что во многих случаях уже на следующую ночь бедный «почтальон» попадал в другую ловушку, откуда его доставали и убивали. А затем, сняв шкуру, прятали ее в сундук в надежде, что со временем она будет красоваться на какой-нибудь очаровательной Дульцинее. Я был младшим офицером, и меня посвятили в эту тайну, иначе я бы, как и другие, считал, что исчезновение песцов с ошейниками означает выполнение ими своей почетной миссии. Чтобы представить убийство «почтальона» в истинном свете, заметим следующее: эти зверьки, испытав раз радушный прием на кораблях или поблизости от них, редко удовлетворялись ничего не дающей им честью таскать медный ошейник и возвращались к судам, где их снова и снова ловили. Ввели строгие правила для охраны песцов, например было запрещено убивать зверьков, попавших в ловушку. Понятно, что после этого запрета не было ни одного случая, чтобы песца брали живым: все они оказывались по непонятной причине мертвы, кроме некоторых особо жалких экземпляров, мех которых не имел никакой цены. В этом случае песцу сохраняли жизнь, но лишь для того, чтобы ее остаток он таскал на себе записку в медном ошейнике или же медленно умирал в неволе, ибо его собирались переправить в Англию в зверинец лорда Дерби.

Отбытие «почтальона» было довольно забавной сценой. Все моряки от капитана до кока гнали песца, который, до полусмерти запуганный, не знал, куда ему бежать. С одного корабля на другой доносились громкие возгласы и смех, по мере того как число преследователей песца увеличивалось, а те, кто бежать не мог, взбирались на ближайший торос и кричали: «Ату!».

7 февраля 1851 года. Громоподобный голос боцмана «Резольюта» возвестил, что с марса видно солнце, и на всех кораблях люди забрались на ванты, чтобы поймать первый проблеск возвращающегося дня. Солнце не радовало нас своим появлением уже 96 дней, и теперь его возвращение вдохнуло новую жизнь в уставших от долгой ночи людей. Целый час мы наслаждались видом огненной сферы, освещавшей весь мир, но не согревавшей нас. Действительно, мороз усилился, и самая низкая температура, самая суровая погода пришлись как раз на март.

С появлением солнца ускорилась подготовка к весенним санным походам.

Все начали «закаляться» к предстоящим трудам. Ежедневно можно было видеть, как самые ретивые из нас пускались на разнообразные эксперименты. Из своего таким тяжелым трудом зарабатываемого жалованья некоторые матросы приобретали и изготовляли паруса особого покроя для своих саней, а другие после окончания «рабочих часов» мастерили фляги, велосипеды, кастрюли. Поистине никто не жалел ни трудов, ни стараний. Офицеры и матросы соревновались друг с другом.

Сани были изготовлены на Вулиджской верфи из прочного и хорошо выдержанного дерева. У них были железные подполозья. Поперечины или рейки соединяли полозья, образуя дно, на которое клали грузы. По четырем углам саней в гнезда были вставлены легкие железные стойки для лодки, чтобы санная команда в случае необходимости могла переправиться через водную преграду. Лодка предназначалась также для того, чтобы положенные в нее продукты и одежда оставались сухими.

Вот суточная норма продовольствия на человека для санных партий, установленная капитаном Остином:

Пеммикан 1 фунт