Испытание льдом

К сожалению, никакими словами не опишешь окружавший нас ландшафт, что же касается карандаша, то он тоже не в состоянии воспроизвести движение и шум. У тех, кто не видел северный океан зимой, вернее, не видел его в зимний шторм, слово «лед» ассоциируется лишь с воспоминаниями о замерзшем озере или канале. Но это не дает ни малейшего представления о том, что приходится пережить и перечувствовать во льдах полярному мореходу. Так пусть же эти люди вспомнят о том, что лед может превратиться в камень, в плавучую скалу, когда его уносит течением, в мыс или остров, когда он попадает на мель, не уступая по прочности граниту. Пусть они представят себе далее, если смогут, следующую картину: эти горы, сложенные из кристаллов льда, уносит в узкий пролив быстрым течением; здесь они сталкиваются друг с другом, как сталкивались бы наземные горы, если бы могли прийти в движение, поднимая громоподобный шум; гигантские обломки срываются с их отвесных склонов до тех пор, пока, потеряв равновесие, ледяные горы не перевертываются, вздымая вокруг себя валы и образуя водовороты; тем временем более плоские ледяные поля, которые ветер и течение гонят на эти горы или скалы, то поднимаются над водой, то снова в нее падают, усиливая неописуемый грохот и волнение моря.

Нелишним будет также постараться понять и прочувствовать всю нашу беспомощность в такой обстановке. Нет такой минуты, когда можно предвидеть, что произойдет в следующее мгновение; нет такой минуты, которая не может стать последней как раз тогда, когда вот-вот должно прийти спасение и убежище совсем близко. Положение поистине необычное и опасное. Но, наводя ужас, оно часто не дает времени ему поддаться, так быстро сменяются события и так резки переходы. Хотя грохот, движение и толчея вокруг отвлекают внимание и трудно сосредоточиться на чем-либо среди подобного хаоса, от морехода, попавшего в такое положение, требуется особая наблюдательность, чтобы не упустить момент, когда можно воспользоваться передышкой или спастись. Но самое страшное заключается в том, что в подобных обстоятельствах нельзя ничего делать, нельзя предпринимать никаких попыток. И хотя наблюдаемое вокруг движение побуждает моряка к деятельности и ему с трудом удается побороть инстинкт, повелевающий бороться с угрожающей жизни опасностью, он должен набраться терпения, как будто все происходящее его нисколько не касается и не тревожит: все, что ему остается, — это спокойно ждать решения своей судьбы, каково бы оно ни было. Ни изменить его, ни избежать он не в состоянии.

Несмотря на постоянное чередование таких чудовищных схваток со льдом, Джон Росс все же продолжал вести свое неуклюжее судно на юг и прибыл к концу сентября в гавань Виктори.

Перед тем как продолжить записи в этом журнале, мне хочется кое-что сообщить о состоянии нашего судна и особенно его машины в данный момент. Опыт последних недель научил нас относиться к своему судну, как к паруснику; не подлежит также сомнению, что если за последнее время машина и давала нам какие-то преимущества, то они были не больше тех, какие могли обеспечить наши две гребные лодки, используемые для буксировки. Итак, не принося никакой пользы, машина превратилась в тяжелую обузу, занимая вместе с топливом две трети корабля. Она с самого начала превратилась в дополнительный источник беспокойства, прибавившегося ко всем тревогам и неприятностям, о которых я уже писал. Дело в том, что ее должны были обслуживать четыре человека, по своей специальности ранее не связанные с морем, что значительно ограничивало численность матросов. Более того, по замыслу конструкторов, машина считалась основным двигателем, и потому количество мачт и парусов было соответственно сокращено. Ведь предполагалось, что паруса потребуются только в штормовую погоду. Фактически «Виктори» был таким судном, окончательный приговор которому был вынесен, так сказать, подкупленными присяжными. В дополнение к перечисленным неполадкам на судно при столь несовершенном двигателе была возложена еще одна тяжелая обязанность: буксировать «Крузенштерн», 18-тонный бот, водоизмещение которого составляло одну четверть водоизмещения «Виктори». Все это, вместе взятое, причинило такие затруднения и помехи, какие мы не могли предвидеть, когда покидали Англию.

Учитывая все трудности, мы имели веские основания не только для того, чтобы благодарить судьбу за наше продвижение, но и считать за чудо, что нам это вообще удавалось. Но нельзя было закрывать глаза на то, что необходимо принять срочные меры. Наше судно должно было стать парусником и ничем больше. Поэтому я решил снять с судна самые громоздкие и дешевые части машины и принять все меры, чтобы его укрепить.