Испытание льдом

13 октября отдельные части машины и медные пушки перенесли на лед, а нижнюю палубу очистили от некоторых резервных грузов, перенеся их на хранение в трюм. Тем, кто верил в приметы, представилась возможность заниматься догадками по поводу того, что предвещал ворон, летавший вокруг судна. Как далеко они зашли в своих толкованиях и что именно предсказывали, меня мало интересовало.

22 октября. Теперь, когда судно было значительно облегчено, пришлось обколоть лед вокруг него, чтобы оно могло подняться до нормальной осадки. Когда это было сделано, судно поднялось на девять дюймов и мы начали строить вокруг него вал из снега и льда для защиты от холода. Перенесли камбуз, поставив его в центре кубрика среди коек, чтобы тепло от печки распределялось более равномерно. На верхней палубе над котлами поставили бак из листового железа, и с помощью этого устройства собирался и конденсировался пар, доставляющий немало хлопот при столь низких температурах. Видели еще одного ворона. Ежедневно, хотя и не слишком успешно, занимались ловом волнистых рожков[79].

Я уже упоминал о том, какими запасами продовольствия мы располагали. Что же касается спирта, то его должно было хватить только на год. По этому поводу надо было скорее радоваться, чем огорчаться, ибо употребление спирта в этом суровом климате, несомненно, приводит к губительным последствиям. Одно из них, по моему убеждению, заключается в повышенной склонности к цинге. Итак, запас спирта надлежало зарезервировать для отрядов, которые позднее будут совершать походы на суше. Здесь он может принести существенную, хотя и недолговременную пользу. Спирт пригодится и при кораблекрушении, если придется плыть в лодках, в качестве горючего, наконец, он понадобится, если нам не удастся освободить судно из ледяного плена весной и будут продолжаться исследования на суше. Соответственно было отдано распоряжение прекратить выдачу грога, причем нас очень порадовало, что команда не роптала по этому поводу.

В течение первого месяца мы установили навес над судном, но все еще не покончили с возведением вала и засыпкой верхней палубы снегом. Внутри судна тоже проделали некоторые работы: на месте рулевой рубки построили помещение для хранения сундуков команды, кухонной утвари и хлебопекарных принадлежностей; от него вокруг всего жилого помещения были проложены медные трубы, куда поступал пар. Над паровым камбузом, очагом и проходом в верхней палубе сделали проемы, где установили железные баки вверх дном. Сюда поступал пар и здесь немедленно конденсировался.

Нам кажется, что такое устройство превосходит все применявшиеся ранее. Оно позволяло избежать сырости в помещении и избавляло от необходимости поддерживать чересчур высокую температуру, как это делали раньше[80], чтобы пар оставался в воздухе, пока не осядет на бимсах и палубе. Это также обеспечивало большую экономию топлива, ибо температура от 40 до 50° F достаточна, чтобы в жилом помещении было сухо, тепло и удобно. Между тем на судах предшествовавших экспедиций ее часто приходилось доводить даже до 70° F.

Люди спали на подвесных койках, которые убирали в шесть часов утра, вешали в десять вечера и два раза в неделю выносили проветривать.

Нижнюю палубу — пол нашего жилого помещения — каждое утро посыпали горячим песком и драили до восьми часов, когда команда садилась завтракать. В понедельник занимались стиркой, заканчивавшейся к полудню; белье сушили у печки. Когда со временем на верхней палубе скопился снег толщиной 2,5 фута, мы его утаптывали, пока он не превращался в твердую массу, а затем посыпали песком, чтобы образовалось некое подобие утрамбованной дорожки. Над всем этим стоял навес, о котором уже упоминалось выше; брезент был опущен так низко, что закрывал все судно. Окружавший нас снежный вал доходил до высоты планшира и в сочетании с навесом прекрасно защищал от всех ветров и в значительной степени от низкой температуры вне помещения.

Днем парового камбуза было достаточно и для обогрева, и для приготовления пищи; ночью нас обогревала печь, где выпекали хлеб; в ней же подогревался песок, с которым работали утром.

Подавать воздух, необходимый для топки печей, через двери в этих условиях было бы губительно (такой способ очень неудобен, хотя он принят в Англии). Поэтому я распорядился подвести снаружи к топке большую медную трубу. Это не только устраняло холодные сквозняки в помещении, где находилась печь, но и благодаря нагреву трубы повсюду поддерживало сухость воздуха.

При таком способе пар легко поднимался и конденсировался вне помещения, а не превращался в воду внутри него. К тому же, что было не менее важно, огонь горел равномерно и сильно. В подтверждение полезности конденсаторов приведу следующее доказательство: систематическая чистка их каждое воскресенье показала, что в них накапливается примерно бушель льда за день.