Испытание „Словом…“

Мне непонятно, господин Лихачёв, почему на одной из первых страниц Вы спешите заявить, что не были знакомы со мной до весны 1984 г. и никогда до этого не встречались (с.82). Познакомили нас в сентябре 1975 г. в Чернигове, на протяжении всей работы конференции мы встречались каждый день, даже обедали за одном столом, разговаривали. Что касается моей работы по «Слову…», то её результаты впервые были доложены на научной конференции ИМЛИ АН СССР и СП СССР в октябре 1975 г. в Москве, опубликованы в «Вестнике АН СССР»[16], подробно развиты в журнале «Октябрь»[17], перепечатаны в сборнике «Пути в незнаемое»[18]. В сборнике докладов научной конференции 1975 г.[19] были опубликованы мои научные статьи, которые должны быть Вам известны хотя бы потому, что ссылки на них даны в 6-м выпуске «Словаря-справочника „Слова о полку Игореве“»[20], в «замалчивании» которого Вы пытаетесь меня уличить (с.85). Наконец, позволю себе напомнить о Вашем письме от 10.11.80 г., в котором Вы благодарите меня за мою книгу «Дороги веков», а также о том, что в сентябре 1983 г. мы неоднократно встречались на IX Международном конгрессе славистов в Киеве.

Для чего Вам понадобилось делать вид, что всего этого не было? Только ли для того, чтобы кто-либо не заподозрил Вас в отрицательном отношении к историческим концепциям Л.Н. Гумилёва, к которому Вы «относитесь с пониманием» (с.82), хотя его утверждения, что татаро-монгольское нашествие и последующее иго было «благотворно» для России, так как принесло на нашу землю «порядок», звучит кощунственно для каждого человека, кто пережил ужасы Второй мировой войны и знает, откуда заимствована эта фразеология? Или потому, что я не назвал имя «академика», появляющегося на первой странице «Испытания „Словом…“»? Но для чего понадобилась следующая «неточность»: ведь указанный академик был недоволен не моей резкой критикой книги Л.Н. Гумилёва, как пишете Вы (с.82), а наоборот, снисходительностью моей оценки! За резкость и «неакадемичность» упрекаю его именно я. А ведь кому, как не Вам, известно, что речь идёт об академике Б.А. Рыбакове, поскольку я цитирую именно его высказывания о книге Л.Н. Гумилёва, изложенные в журнале «Вопросы истории»[21].

Мне представляется, именно эти обстоятельства, о которых Вы сочли нужным умолчать, и заставили Вас, признав мою документальную повесть (как пишете Вы — «очерки») литературным произведением, в дальнейшем рассматривать, вопреки логике, как научную работу, попавшую к Вам на отзыв. Впрочем, именно «логику» и «здравый смысл» объявляет «расхожим принципом дилетантизма» и признаком «антинаучности» сотрудник Вашего отдела О.В. Творогов[22]. Что ж, если бы я был только писателем, подобной оценкой своего труда я мог бы гордиться. Но именно потому, что я не только писатель, но и учёный, хорошо знающий грань, отделяющую научную работу от литературной, я категорически настаиваю на том, что «Испытание „Словом…“», в первую очередь, — произведение литературы, которое следует судить согласно законам жанра. Что же до того, что каждое моё утверждение опирается на факт, цитату, опубликованную гипотезу или обоснованное фактами предположение, то это уже особенности моего стиля, всё то, что Вы намеренно игнорируете.

Обо всём этом я пишу потому, что и как писатель, и как учёный, специалист в области русской истории и культуры, имею право на собственную точку зрения, тем более, что подхожу к тексту «Слова…» именно как историк, рассматривая его не только как поэтическое произведение, но и как специфический исторический документ. Вы предпочитаете видеть в нём только литературное произведение, пусть даже написанное в XVIII веке? (с.80) Хотите, чтобы там и впредь оставались «тёмные места», на которые могли бы нападать скептики? Это Ваше право, однако порядочность учёного обязывала Вас с самого начала указать на разницу наших позиций.

Мы с Вами представители не только разных школ, но и представители разных областей науки: Вы — филолог, я — историк и археолог, хотя корень наших расхождений лежит гораздо глубже этого формального деления отраслей науки. Как Вы могли заметить, я постоянно ссылаюсь на работы Б.А. Рыбакова, к школе которого в определённом смысле причисляю себя, хотя во многих случаях мы с ним расходимся в оценках того или иного факта. Впрочем, это обычно в науке, тем более, в изучении «Слова…»: как Вам хорошо известно, не было и нет двух его исследователей, взгляды которых совпадали бы по всем пунктам. Между тем, читая Вашу статью, можно подумать, что «Словом…» никто из историков никогда не занимался, не анализировал его, не «расслаивал», не предлагал перестановок в тексте, как, например, последняя работа Б.А. Рыбакова в кн. «Слово о полку Игореве» и его время»[23], а основополагающих монографий того же автора, посвящённых «Слову…»[24], как бы не существует, хотя они могут служить фундаментом современных исследований «Слова…» и древней Руси в целом.