Испытание выживанием

Сначала Кейн не понимал, к чему я клоню, но он быстро догнал меня в туннеле озарения и мы уже плечом к плечу шли к этому яркому свету в конце. Кейн вдруг отшатнулся, но я не собиралась отступать.

– Кейн, у меня мало времени. Мы не можем бегать по лесам вслепую и искать его!

– Да, но то, о чем ты просишь, заберет у тебя последние остатки!

– Так скажи, сколько времени у меня будет?

Кейн продолжал отступать, а я напирала, как Отелло, который сейчас задушит эту трусливую истеричку.

– Тесса, нет!

– Сколько?

– Я не стану этого делать!

– Сколько времени у меня будет?

– Может, пара часов! Не больше!

Я задумалась. А потом посмотрела на преследовавшего меня Робокопа. Тот снова сидел в прозрачном пластиковом стаканчике с лаком для ногтей в одной руке и кисточкой – в другой и жал плечами, мотая головой.

– Двух часов мне хватит, – калькулировала я в уме, не дождавшись подсказки от Робокопа.

Да и с чего ему мне подсказывать? Он же на вирус работает!

– Тесса, черт тебя побери, ты не осознаешь последствия!

– Как раз-таки осознаю! Сколько еще мы будем гоняться за ними в попытках найти недостающие части генома?

– У тебя еще есть неделя!

– Да какая разница, если все это время мы пробегаем вхолостую?!

– А если нет?

– А если да?

– А если твой план провалится, и этот зараженный окажется не тем, кто нам нужен?

– Тогда у меня больше нет гениальных идей!

Кейн завел ладони за затылок и взлохматил волосы, пытаясь избавиться от наваждения. Но это был не сон, а самая настоящая реальность. Реальная реальность. Дерьмовая такая, подлая, как и всегда.

– Как только я дам тебе человеческую кровь, вирус в твоем организме активируется на весь свой потенциал, и я уже никак не смогу замедлить процесс превращения, – наконец произнес Кейн после долгого молчания.

Но у меня уже был ответ на его приговор:

– Да какая разница, когда помирать, через два часа или через неделю, если шансы одинаковы?

Кейн смотрел на меня уже похоронным взглядом. Теперь я знаю, как он будет смотреть на меня через плексигласовое стекло, когда я буду валяться в боксе с оторванной от тела башкой.

– Но если шансы одного из сценариев выше хоть на миллиметр, я готова рискнуть. А ты?

Мне и не нужно было спрашивать, он же исследователь! Эти чокнутые извращенцы и садисты готовы человека выпотрошить ради удовольствия. Чего плохого в том, чтобы превратить человека в лысое голодное чудовище? На один опытный экземпляр больше.

Кейн опустил глаза. Я ухмыльнулась. Строит из себя праведника и борца за этику, когда всей своей душой принадлежит к числу живодеров, готовых принести в жертву любого ради собственного благополучия. Эх, не хотела бы я стать его домашним питомцем. И уж тем более любовницей. Хотя…

На этом я свои мысли остановила и побежала поднимать с постелей свою изнеженную роту, чтобы вытащить их на последнюю охоту, обещающую стать грандиозной.

– Нет, нет и еще раз нет! План дурацкий! План дерьмовый! Кто его придумал? – неистовствовал Томас в пижаме посреди лаборатории, в которой собрались все.

С сонных пташек сошла вся нега ночных грез, когда я объяснила им свой план.

– Я, – ответила я.

Томас злостно зыркнул на меня.

– Я ж говорю, тупой план! Она же всего лишь дурочка с автоматом!

– Эй! – такого оскорбления из уст собственного брата я не могла стерпеть.

– Извини, Тесс, но ты не ученая. Ты стратег, ты убийца. Пожалуйста, разрабатывай планы перехвата, охоты. Но ты не исследователь! И ты не можешь предлагать превратить тебя в монстра, чтобы получить суперсилу! Это, блин, не фильм про супергероев!

– Тесс, это голимое самоубийство, – поддакивал Зелибоба.

– Самоубийство – это потерять единственный шанс на успех! – возразила я.

– По мне так лучше еще недельку погоняться за этими чудиками, – кивнула Перчинка.

Предатели! От Падальщиков я такого не ожидала.

– Реально, Тесс. А если не сработает? Тогда мы потеряем тебя не через неделю, а через два часа, и возможно, тот шанс, про который ты говоришь, ускользнет от нас. Ты все же лучше всех справляешься с охотой на них, нам до твоих навыков убийцы еще расти и расти, – Малик тоже не поддержал мою гениальную идею зрелищного суицида.

Ребята молча переглядывались. На их лицах читалась растерянность и страх, все эти эмоции были мне понятны. Но ни один их них не убедил меня в том, что моя идея обречена на провал. Тогда я решила воспользоваться козырем, в котором была, как ни странно, уверена.

– Кейн, твое слово последнее, – обратилась я к нему.

Он округлил глаза, наверное даже собрался возразить, но потом признал наконец одну простую истину: он всегда был для них главным авторитетом, все его идеи, даже самые тупые, беспрекословно исполнялись. Не за мной пойдут эти оболтусы. Не за Зелибобой с Перчинкой. Они положат свои жизни на тропу, что предложит Кейн.