Испытания

Без всякой слезливости она объяснила Мише, что, когда она умрет, Наташа, его мама, сохранит для него все художественные альбомы, которые он не раз листал, и всю библиотеку художницы Крылатовой. Объяснила Арише, что сувениры из разных стран Наташа сохранит для нее. Объяснила обоим внукам, что их мама выберет для своей квартиры несколько картин Люции Крылатовой, а другие передаст Союзу художников, а домашнюю утварь и телевизор отдаст Алексею Ивановичу Горелову.

В который уже раз Люция Александровна пожалела, что не закончила картину «Наставница и ученица».

Причина была не только в прекращении встреч с Анной Шуматовой из-за невозможности для Люции бывать на заводе и смущенной неуверенности Анны в том, нужны ли сейчас художнице гости из инструментального?

Главной причиной того, что картина осталась незавершенной, была неудовлетворенность Люции в своей работе. «Не получилось, не получается!» — признавалась она себе.

В молодости Люция Крылатова нередко выходила из творческих профессиональных кризисов при помощи великих русских художников. Она бежала в Третьяковку и часами простаивала перед полотнами Репина, Сурикова, Васнецова, Левитана.

И в житейских драматических коллизиях помогали Люции Крылатовой картины мастеров, живописи.

Еще в прошлом году, когда ее буквально преследовало кошмарное видение гибнущего леса, она находила силы в общении со знаменитыми «Соснами, освещенными солнцем» Ивана Шишкина и прелестной прозрачно-лучистой «Березовой рощей» Архипа Куинджи.

Но не смогла Третьяковка помочь Люции преодолеть неудовлетворенность тем, как на холсте возрождались под ее кистью «Наставница и ученица».

Глядя на серовский портрет великой русской актрисы Марии Ермоловой, художница Люция Крылатова проклинала свою бездарность.

Вдохновение актрисы, ее строгое достоинство, ее стремление зажечь людей своей волей и убежденностью было присуще, казалось Люции, сильной натуре современной русской женщины, внешне скромной, сдержанной резьбонарезчицы Анны Шуматовой. Но нет, не хватает у Люции таланта и мастерства выявить в красках и линиях, в композиции то, что она видит внутренним взором.

«Ну что же, не получилось!» — жестко повторила вслух Люция Александровна.

Она деловито оглядела комнату. Все четко, аккуратно, без неразберихи, лишь то, что необходимо. И кажется, правильно распределила она свое небольшое имущество. Остался нераспределенным лишь сад в длинном ящике за окном, в котором первые цветы были посажены ею и Алексеем в память ее матери, Надежды Крылатовой.

Конечно, правильно, что именно эти цветы она срежет для последнего букета себе. Пусть уйдут цветы из жизни вместе с ней. И Алексей с букетом будет выглядеть вполне достойно на неизбежной прощальной церемонии. Она усмехнулась: не будет этих поникших стеблей, чего доброго, по растерянности с пакетиком молока придет.

Люция Александровна встала из-за стола, резко двинув стулом. Положила свое послание внукам за стеклянную пластину книжной полки. Подошла к окну.

Цветы смотрели на нее дружелюбно, без упрека, словно понимая, что судьба есть судьба, одному повезет, другому нет; один умрет под небрежным колесом автомашины, а другой — под квалифицированным ножом хирурга, а третий даже на краю пропасти уцепится корнями и еще, как говорится, сто лет проживет! Судьба.

Хотя и не политые сегодня, цветы как бы старались до последней минуты своей жизни делать присущую им, пусть невеликую, обычную работу. Создавали живительную атмосферу — такие слова нашел для них однажды Алексей.

И секретарь райкома партии Николай Юльевич, вспомнила она, сказал поздно вечером в райкоме нечто похожее. Как он сказал? «Стараюсь делать ежедневно пусть самую малость для… спасения природы от уничтожения». Кажется, так? Или, может быть, «хозяйства от разрухи»? Но ведь, по существу, это — одно и то же! Главное хозяйство страны и всей планеты — природа.

Люция Крылатова потерла лоб и, сама не ведая того, разгладила свою постоянную морщинку между бровями. Подумала: у этого сада за окном судьба потяжелей, чем у Красного Бора! И только она, Люция Крылатова, может подарить цветам лишние часы, даже дни, а может, и недели жизни. А ведь каждый час существования красоты и борьбы за нее важен!

Вспомнилось чье-то окололитературное разглагольствование: «Исчезнет двадцатый век вместе с жизнью и смертью моей». Только мелкие существа, лишенные творческого потенциала, считают, что с окончанием их пребывания на земле наступит конец света. Почему цветы должны уйти из жизни одновременно с Люцией Крылатовой?!

Как жаль, что она в разговоре с Николаем Юльевичем не догадалась привести цитату, которая, наверно, пригодилась бы молодому, жизнерадостному секретарю райкома партии в его борьбе за Красный Бор!

Люция шагнула к застекленным книжным полкам, где уже лежало ее послание внукам, нашла нужный том Достоевского, нужные строчки: