Испытательный срок

Он скользнул пальцами по её шее, приподнял серебряную цепочку. Ира тронула амулет, чтобы увидеть, как вспыхнет ярким огнём парная подвеска. Ярослав решительно притянул её к себе, и они надолго замолчали. Клонилось к горизонту затянутое облаками солнце, хохотали на разные голоса пустоголовые русалки, от реки тянуло прохладой и влажным запахом водорослей. Мгновения безвозвратно утекали сквозь пальцы. Не может быть, чтобы им было отпущено всего несколько мимолётных летних дней. Не может быть, чтобы восторжествовала такая вопиющая несправедливость…

– Стемнеет скоро, – с сожалением заметил Ярослав, нехотя отстраняясь. – Нам ещё идти пару километров.

– Понятно, – Ира сдержала обречённый вздох. – Тогда пойдём…

Лесок не выглядел ни опасным, ни сколько-нибудь особенным. До тех пор, пока посреди чащи не показались между деревьев торчащие из земли жерди, повязанные обережными лентами; шуршащий в листве ветерок трепал цветные полоски, путал их с густо переплетёнными ветвями. Ярослав первым шагнул за изгородь, настороженно огляделся; чаща ничуть не изменилась. Если исключить шелест листьев и редкое поскрипывание вековых стволов, вокруг царила тишина.

– Тихон, – негромко позвал Зарецкий. Лихо себя ждать не заставило, явилось во плоти, огляделось, уважительно присвистнуло. – Здесь разве не было стража?

– Был, как не быть-то? – Тихон картинно пожал плечами и снова заозирался. – Плакальщик. Дотошный, паршивец, покуда всю душеньку не вымотает – не пущал… Не может быть, чтоб не почуял!

– Не может, – согласился Ярослав. – Убрали, похоже. Слишком… дотошный оказался.

– Эхе-хе, – Тихон скорбно вздохнул. Он вдруг прищурил единственный глаз и не хуже русалки сменил печальную мину на лукавую ухмылку: – А ты, я гляжу, от беды-то своей избавился?

– Смею надеяться. Тихон…

Лихо беспокойно почесалось под его задумчивым взглядом.

– И не проси! – сварливо заявило оно. – Меня – сюда, что ли, душу травить? Смотреть, как вы взад-вперёд шастаете?

– А кого мне ещё просить? – Ярослав развёл руками. – Ты дело наше знаешь, лишних через границу не пустишь, за себя постоять сможешь…

– И-и-и! Я чего слыхал-то – у Вихорского разлома, было дело, стража чуть не укокошили, – он хитровато покосился на Зарецкого. – Ни за что ни про что, так, под руку подвернулся…

– Врут всё. Тамошний до сих пор в добром здравии.

– А вот и выспрошу при случае, какое там здравие, – проворчало лихо. Тяжко вздохнуло, вытянуло вперёд левую руку. – Вот она, служба-то, и после смерти не отпускает… Берись, волхв, клясться буду.

Клятва оказалась длинной и цветистой. Тихон обещался оберегать границу, отводить от разлома тех, кто не сумел бы его преодолеть, а тех, кто может – пропускать, только уверившись в отсутствии злых помыслов. Ну и дела… Таких бы Тихонов штук десять – и никакой Ергол со своими кознями не страшен! Повинуясь порыву, Ира крепко сжала освободившуюся руку лиха.

– Спасибо тебе за всё, – искренне сказала она и, спохватившись, добавила: – Благодарствую.

Тихон молодцевато приосанился.

– Да было б за что! Призвание наше такое, девонька, – он довольно крякнул и ткнул шишковатым пальцем в грудь Ярославу: – А ты давай теперь, рассказывай, почто через границу-то собрался? Али задумал чего?

Оба рассмеялись; Тихон покровительственно потрепал Зарецкого по плечу.

– Ты уж там потрудись, крыске нашей тайрадской хвостик-то прищеми, – серьёзно сказал он. – За Драгана да за других. Неча ему безнаказанному разгуливать. И девоньку береги, в обиду не давай!

Ярослав медленно, со значением склонил голову.

– Сделаю, мудрый.

Тихон медленно растаял в густеющем сумраке. Стало тихо и как-то пусто. Чаща по-прежнему лежала впереди, негостеприимная и молчаливая. Ира несмело шагнула за изгородь; ничего не изменилось, только словно захлопнулась за спиной невидимая дверь. Ярослав взял Иру за руку, крепко сжал в пальцах её ладонь.

– Всё будет хорошо, – твёрдо сказал он, заглядывая ей в глаза. – Веришь мне?

– Как никому другому, – отозвалась Ира тихо и серьёзно.

Он кивнул, прикрыл на миг глаза, прежде чем двинуться вперёд.

– Держись за мной на полшага.

Она упустила мгновение, когда всё вдруг поменялось. Шорохи, запахи, сам воздух – всё это вмиг стало неуловимо другим. Резко стемнело; здесь, похоже, царила глубокая ночь. Где-то впереди монотонно ухала сова. Кажется, даже слышно было, как в отдалении проносятся по шоссе редкие машины. Сердце пугливо дрогнуло и пропустило удар. Ира не знала, что сейчас будет.