Испытательный срок

– Ира! Что за манеры! – она схватилась за кружку с чаем, сделала несколько мелких глотков и заговорила уже спокойнее: – Не суди так о людях. Славик – он, по крайней мере, тебя не обидит… и ни к чему не принудит. Особенно теперь…

– Ну ещё бы, – растерянно пробормотала Ира. Что-то с мамой не то. – Ты зря беспокоишься. Ярослав – прекрасный человек, он меня точно обижать не станет.

Особенно теперь. Как она его когда-то боялась, подумать смешно!

– Откуда ты знаешь? Это сейчас у вас… всё хорошо, – с сомнением проговорила мама. – Поначалу всегда так. А потом…

– Да что потом-то, мам?

Она вздохнула и отвернулась. Нет, совершенно точно что-то не так! Ира отхлебнула остывшего чая, остро пахнущего смородиной. Мама вперила взгляд в старенький линолеум; её пальцы беспокойно теребили пояс халата. Она всегда казалась счастливой в браке и довольной жизнью; неужто это просто видимость?

– У вас с папой что-то разладилось? – осторожно предположила Ира.

Мама встрепенулась и укоризненно на неё посмотрела.

– Нет. Нет, у нас как раз всё хорошо! Может, мы не слишком богато живём, но… Все живы-здоровы, одеты, обуты, накормлены. Разве плохо?

– Нет, – Ира озадаченно помотала головой. – Я и не жалуюсь. Чего ты всё про деньги?

– Ты в детстве завидовала Ане, – зачем-то напомнила мама.

– Так давно уже перестала. Тем более… – она осеклась. – Подожди, ты что, про Сафонова, что ли? При чём тут он?

Мама очень знакомо прикусила губу. Ира не представляла, что она умеет так смущаться.

– Я… Он когда-то… имел в моём отношении серьёзные намерения, – через силу выговорила она. На её скулах выступил болезненный румянец. – Но я решила, что с Витей мне будет спокойнее. И, знаешь, жизнь-то показала…

– Что показала, мам?

Она судорожно выдохнула, прикрыла на миг глаза.

– Что я права. Павел Сергеевич – страшный человек, Ириш, – тихо сказала мама. – Беспринципный. Вижу цель – не вижу препятствий…

Прямо как Викентьев. При мысли о безопаснике Иру передёрнуло.

– Что он сделал? – спросила она, чтобы отвлечься.

Мама невесело усмехнулась.

– Я всего не знаю, само собой… Меня он просил наложить несколько проклятий. Не знаю, что это были за люди, наверное, какие-нибудь конкуренты. Я тогда ещё не приняла присягу, он решил, что это беспроигрышный вариант…

– Ты ведь не согласилась?

– Конечно, не согласилась! – мама возмущённо вскинула брови и тут же горько вздохнула: – А вот Света не могла ему отказать… Анина мама. Сафонов поставил ей условие: или она делает, что сказано, или развод. Она и сделала… Понадеялась, что оговорка об угрозе жизни сработает. Или что там в том пункте…

– Ты знала? – потрясённо спросила Ира. – И молчала?

– Мы все знали. И я, и Таня, и Наташа Анохина, – мама зло отмахнулась. – Света то ли обезопасить себя пыталась, то ли правда хотела, чтобы её поддержали… Я ей сразу сказала: бери ребёнка и уходи, пока не поздно. Побоялась. Привыкла уже вот так… В хорошей квартире, в достатке, ни дня не проработав…

– Мам, – Ира оттянула ставший вдруг тесным воротник водолазки. – Это лет пятнадцать назад было, да? Когда Анина мама умерла?

– Да. Присяга сработала… Клятвы – серьёзная вещь, дочь, – мама назидательно поджала губы. – Он… Павел Сергеевич очень просил поклясться, что я ничего никому не скажу. А я и так не говорила. Никому, только вот тебе… Чтобы ты задумалась…

– Он из-за этого с нами общался? – неприязненно спросила Ира. – Помогал по-всякому… Чтобы ты молчала, да?

– Я никогда ничего у него не требовала, – с достоинством произнесла мама. – Иногда он сам предлагал, как вот с твоей работой… Но чтобы по своей воле ещё глубже нас в это впутывать – нет! Не стоит оно того… Никаких денег не стоит.

– Мам, – Ира не глядя потянулась за телефоном. – Ты сможешь ещё раз всё рассказать? Это, может быть, очень-очень важно!

– Ирина, – мама подалась вперёд, обеспокоенно хмуря брови. – Ты же не собираешься…

– Именно это и собираюсь.

– Дочь!..

Ира досадливо отмахнулась. Список контактов был девственно чист. Бестолково полюбовавшись на пустой экран, она выругала себя за глупость, вытащила из-под воротника «звёздочку» и что было сил сжала в ладони. Выругала себя ещё раз: вторую-то конфисковали! В сумке лежит блокнот, там точно записан номер, только вот тот ли? В крайнем случае можно ведь и Верховскому позвонить…

Трубка призывно пискнула у неё в руках. Ира тайком перевела дух и ответила на вызов.

– Что случилось? – встревоженно спросил Яр.

– Ничего страшного, всё в порядке, – скороговоркой выдохнула Ира. – Я тут узнала кое-что важное… То есть я думаю, что важное. Мне кажется, оно связано… – она вовремя вспомнила, что не одна, и оборвала фразу на полуслове. – Ну, понимаешь. Ты можешь заглянуть на минутку?

– Я за рулём, – с сожалением отозвался он. – А где ты?

– Дома.

– Адрес?

Она назвала. Несколько секунд в трубке слышался только приглушённый дорожный шум.

– Минут через двадцать буду, – сказал наконец Яр. – Терпит?

– Да, конечно. Жду… То есть мы ждём.