Исследование о растениях

Давно уже оставлен взгляд Шпренгеля, объявившего Феофраста только компилятором, не умеющим отличать в чужих словах истины от лжи и не способным ни к собственным наблюдениям, ни к собственным выводам. Феофраст был тонким и точным наблюдателем, и живой интерес к растительному миру еще изощрял эту наблюдательность. Такую морфологию корня, какая дана в книге I «Исследования о растениях», можно было создать только на основании личного, очень внимательного изучения. Описания листьев целого ряда растений, такие подробные и такие точные, могли быть сделаны только человеком, который сам рассматривал эти листья, сравнивая их один с другим, умел подметить все их особенности и отличительные признаки и немало потрудился над тем, чтобы дать такое описание, в котором «словам было тесно, а мыслям просторно». Мы уже упоминали, что в распоряжении Феофраста еще не было точной ботанической терминологии, и чрезвычайно интересно следить, как он вырабатывает ее сам, неизменно стремясь к максимальной точности и ясности. Описание перистого листа впервые дано им: стоит сравнить описания листа у ясеня (III.II.3), у рябины (III.12.7) и у бузины (III.13.5), чтобы увидеть, как старательно передает он особенности каждого, стараясь в то же время установить то общее, что объединяет их всех. Соцветие рябины он сравнивает с булавой: сравнение живописное, но, видимо, не удовлетворившее Феофраста: он отказался от него при описании соцветия бузины, дав его в словах более сухих, но и более четких (III.12.8 и ΙΙΙ.13.6). Все это было бы невозможно без самостоятельной работы, поисков и наблюдений. Сад в Ликее превратился для Феофраста в своего рода опытный участок: там рассматривал он корни разных трав, начав с них, как с материала наиболее доступного, свое изучение корневой системы; наблюдал за тем, как прорастают семена двудольных растений, что происходит с посаженным чесночным зубком и как цветы в непрерывном круговороте сменяются одни другими. В этом саду мог он наблюдать, как оживают от «улыбки весны» притаившиеся зимой цветы и травы. Для лишенного всяких словесных прикрас, намеренно строгого и сухого стиля Феофраста такая, чуть ли не единственный раз прорвавшаяся метафора значит очень много: она выдает его любовь к этому зеленому миру, который он не только изучал, но и которым любовался. И точность его описаний свидетельствует не только о внимательности ученого, но и о восхищении художника, остро воспринимавшего форму и цвет.

Наблюдения Феофраста не ограничивались, конечно, садом в Ликее и близлежащими полями и огородами. Если доказательства, которые приводил когда-то Кирхнер[1] в пользу того, что Феофраст лично побывал в такой-то и такой-то области Греции, не всегда кажутся убедительными, то оспаривать самый факт его путешествий вряд ли представляется возможным. Уроженец Лесбоса, он, конечно, бывал на противолежащем малоазийском берегу, на Троад-ской Иде, и за те годы, которые он провел в Ассосе вместе с Аристотелем, бежавшим сюда из Афин к своему другу Гестиею, у него накопился большой ботанический материал, складывавшийся и из собственных наблюдений и из тех сведений, которые сообщали ему местные дровосеки и сельские хозяева. Но, обращаясь к опыту практических работников и наблюдениям этих практиков, связанных своей повседневной жизнью с растениями, Феофраст ничего не принимал от них на веру, без последующей личной проверки сообщаемых сведений. Часто каждое их утверждение он подвергал внимательному разбору и суровой критике. В древней Греции большое развитие имели сбор и заготовка лекарственных растений, составлявшие профессию многочисленной группы людей, которые назывались ризото-мами (корнекопатели, корнерезы). Продажа лекарственных растительных средств находилась в руках особых людей, называвшихся фармакополами. Эти люди обладали значительным запасом медицинских сведений о лекарственных растениях и о самих растениях. Но Феофраст, говоря о ризотомах, отмечает, что «многое они сумели подметить точно и правильно, но многое преувеличили и извратили». Он считал, например, нелепым обычай ризотомов при отыскании лекарственных растений руководствоваться полетом птиц, или положением солнца на небе.