Исследования по истории платонизма

Для существующего в материи и ограниченного объемом тела быть где-то означает быть в том или ином месте. Поэтому и телу космоса, материальному и объемному, бытие повсюду присуще в протяжении и в виде пространственной протяженности. Умопостигаемому же космосу и вообще нематериальному и самому по себе бестелесному, которое лишено объема и протяжения, вообще не свойственно занимать место, так что бытие повсюду для бестелесного не связано с пространством.

Поэтому нельзя сказать, что одна часть бестелесного находится здесь, а другая — там (поскольку в этом случае оно уже не будет внепространственным и непротяженным): оно целиком там, где есть, причем, не в том смысле, что вот здесь оно есть, а в другом месте его нет (тогда оно будет захвачено здешним и удалится от тамошнего), и не в том, что вот от этого оно дальше, а к этому ближе, потому что «дальше» и «ближе» говорится о вещах, от природы занимающих место, по мере расстояния [до них]. Отсюда ясно, что космос причастен умопостигаемому протяженным образом, а бестелесное — космосу неделимо и непротяженно.

Бестелесное в протяженном присутствует целиком во всякой части, оставаясь тождественным и единым по числу. И даже если ему случится присутствовать в бесконечном количестве частей протяженного, все равно, присутствуя в них целиком, непротяженное не будет делиться на части (так чтобы уделять части часть себя) и множиться (так чтобы предоставлять себя множеству размноженным), но будет находиться целиком во всех частях объема и в каждом отдельном элементе множества, а также во всем объеме и во всем множестве, не делясь и не умножаясь, единое по числу. Вещам же, которые раздроблены на не одинаковые по силе части, свойственно приобщаться к бестелесному частично и по отдельности. Им, в силу их ущербности, часто случается искажать тамошнюю природу или пребывать относительно [ее] бытия в затруднении, когда от обычного для себя [способа бытия] они переходят к обычному для нее. Для того, что от природы имеет величину и множество [частей], неделимое и немножественное приобретает величину и умножается, в результате чего первое приобщается к нему так, как ему свойственно, а не так, как то есть. Для того же, что от природы неделимо и немножественно, делимое и умножившееся предстает неделимым и немножественным, поэтому так оно в нем и присутствует. Иными словами: в том, что по природе делимо, имеет множество частей и находится в пространстве, неделимое, в согласии со своей природой, присутствует неделимым, немножественным и непространственным образом; делимое же, имеющее множество частей и находящееся в пространстве, причастно тому, что существует вне всего перечисленного, делимым, умноженным и пространственным образом.

Поэтому в рассуждениях не следует смешивать природы, обладающие той и другой особенностью, а тем более — воображать и мнить, будто присущие телам признаки могут, как таковые, быть свойственны бестелесному. Никто же не припишет собственные признаки совершенно бестелесного телам, потому что с телами знаком всякий, а о бестелесном люди едва достигают знания, оставаясь относительно него в неопределенности, потому что не могут непосредственно подступиться к нему, пока находятся во власти воображения.

Ты можешь заметить: если одно занимает место и находится вне самого себя, поскольку выступило [из себя] и опустилось до объема, а другое, умопостигаемое, не занимает места и находится в себе, поскольку не снизошло в объем, то, поскольку первое — подобие, а второе — прообраз, первое обладает бытием через связь с умопостигаемым, а второе — в себе самом, ибо всякое подобие есть подобие ума. И, помня о собственных признаках того и другого, не следует удивляться необычности [их] соединения, если только вообще следует говорить о соединении. Ведь мы рассматриваем не соединение тел, но соединение вещей, совершенно не схожих друг с другом особенностями своего существования. Поэтому и соединение их не похоже на те, которые обычно наблюдаются у вещей единосущных. Это и не смешение, и не слияние, и не соприкосновение, и не нахождение друг подле друга, но иной способ [соединения], представимый хоть и на основании так или иначе возникающих связей единосущных вещей, однако выходящий за пределы всего доступного чувствам.