Истерли Холл

– Уже хорошо, что это яйца, а не кирпичи, – говорила Грейс, когда они, уезжая с собраний, отчищали платья. Они уже сошлись на том, что будут протестовать, но не разрушать.

К концу октября игры в солдатиков мистера Оберона закончились, и он вернулся на шахту. Что же, вернет он теперь жеребьевку?

– Думаю, мне не стоит ждать, затаив дыхание, – высказалась она, когда зашла к Саймону за пряностями, – чтобы не испустить дух к вечеру.

Жеребьевку не вернули. В четверг мистер Оберон спустился к чаю и, улыбаясь, взял вилку и попробовал кусочек баттенберга[31].

– Само совершенство, – похвалил он.

Плиту притушили, чтобы создать в ней невысокую температуру, необходимую для выпекания безе, прислуга собралась в зале, Милли обреталась неизвестно где. Какой смысл продолжать просить ее?

– Эви, у вас есть мечта? – задал вопрос мистер Оберон, взяв себе еще кусок кекса и вытирая губы салфеткой. – Вы мечтаете о чем-нибудь?

Эви взбивала в этот момент белки. Дверца плиты была приоткрыта, чтобы температура в духовке еще больше снизилась. Ей хотелось сказать: «Верните жеребьевку, прошу вас, сэр, а потом ешьте безе. Тогда я почувствую, что прохладный ветерок обдувает мои юбки. Спасибо вам за все». Но вместо этого она только призналась, что хотела бы выполнять обязанности старшей поварихи.

Задавать самой вопрос не следовало, она понимала это, но все-таки она его задала, воспользовавшись паузой в разговоре, когда он снова стал смахивать крошки со рта.

– А вы, сэр?

– Ловить рыбу на мушку, – ответил он, отрезая себе еще кусок кекса. Эви положила венчик и подлила ему чая.

Он улыбнулся.

– Присядьте на минутку, Эви, – сказал он, указывая на табуретку рядом с ним. Она заколебалась. Он повторил: – Пожалуйста, Эви, а то у меня шея занемеет, если мне придется все время смотреть снизу вверх. Или сядет голос, оттого что я должен кричать через всю кухню.

Она восприняла его слова как приказ и села, чувствуя себя неловко.

– Мечтаю поехать ловить рыбу на мушку, – повторил он, подливая себе молока. – Пока я был на маневрах, я снова этим занялся.

«Это обнадеживает, – подумала она, – знать, что безопасность страны в руках солдат, в учения которых входит рыбная ловля».

А он рассказывал, как он любит эту обстановку спокойствия, как ему нравится применять свое умение, как прекрасна тишина, когда слышен только скрип руля да пение птиц.

– Когда-нибудь я поеду во Францию, сяду на лошадь и отправлюсь вдоль реки, подальше и буду рыбачить там, где душа подскажет.

Ну да, можно не сомневаться, так оно и будет. Как будет и то, что рано или поздно он перестанет заниматься делами шахты, и его время будет принадлежать только ему самому, и что он захочет, то и будет делать. В то время как… Улыбка осветила его лицо, глаза сощурились. Как жаль, что за такими красивыми глазами и искренней улыбкой скрывается каменное сердце. Она предложила ему печенье, но он отказался и взял кусок шоколадного торта.

– В конце концов, двум смертям не бывать, а одной не миновать. – Он засмеялся, и снова его лицо засветилось. В какой-то момент Эви поняла, что тоже улыбается. Он держался прямо последнее время, плечи расправлены, он больше не сутулился. Единственный раз, когда прежняя поза вернулась, было, когда Ублюдок Прамигон приехал и выразил свое недовольство. Это было после объявлении о возобновлении жеребьевки. Мистер Оберон тогда сидел и двигался с осторожностью. Эви с трудом удерживалась, чтобы не сказать ему:

– Отдубась его, парень. Сделай из него котлету. Ты проучишь его раз и навсегда. И будь мужчиной, верни нам жеребьевку, несмотря ни на что. Джек и Тимми на твоем месте так бы и поступили, а мой отец вообще никогда бы не отобрал ее у шахтеров.

Смогла бы она дать отпор Ублюдку? На самом деле никогда не знаешь, но этот щенок пошел на попятный, нарушил свое обещание, поэтому он сам такой же ублюдок, как и его папаша. И воспоминание о синяках и кровоподтеках сына оставило ее равнодушной.

В середине декабря Эви и миссис Мур решили по требованию леди Брамптон взяться за приготовление пудинга «Нессельроде»[32]. Она запланировала этот десерт на предрождественский ужин. Подготавливая все необходимое, они говорили о Милли, которая окончательно перестала что-то делать, и, кроме как первостатейной лентяйкой, ее никак нельзя было назвать. Эви и миссис Мур старались учить ее со всем вниманием и благожелательностью, потом попробовали ругаться, чтобы расшевелить ее. Все без толку.

– Делает из себя дуру с этим Роджером, вот в чем проблема. И больше вообще ни о чем не думает, – заметила миссис Грин, просунув голову в дверь в тот момент, когда они разбирались с продуктами, и тут же исчезла.

Эви взглянула на миссис Мур. Повариха пожала плечами и принялась проверять посуду, выложенную Эви на стол в отсутствие Милли.

– Ну конечно, мы с миссис Грин обсуждали это. Где, в конце концов, эта девчонка? Ей придется уйти. Мы не можем терпеть это дальше. Не люблю выгонять людей, но работы слишком много, и это несправедливо по отношению к вам, милым девушкам.