Истерли Холл

Миссис Мур устроилась на табуретке перед плитой и начала просматривать продукты, которые Эви принесла из большой кладовой, отмечая их деревянной ложкой. Эви сказала:

– Я отослала ее полежать, после того как она закончила с приготовлением ланча для прислуги. У нее очень сильно болит голова.

Миссис Мур раздраженно хмыкнула.

– Ты слишком мягко с ней обращаешься. Сорок каштанов, Эви?

– В миске. Она плохо выглядит, – упорствовала Эви.

Миссис Мур заметила:

– Ну, в любом случае она скоро попадет в беду, и ее выгонят без рекомендаций. Будет рыдать так, как ей и не снилось. Он не уйдет, потому что мужчин никогда не увольняют. Если мы отправим ее сейчас, мы, возможно, спасем ее, потому что я дам ей рекомендацию какую-никакую, и они разлучатся. Помяни мое слово, он не станет с кем-то связываться, если это потребует от него больших усилий. Ему по вкусу, чтобы глупенькие цыпочки сами слетались на его кукование.

Эви взглянула через плечо миссис Мур на рецепт и прикинула вес цукатов.

– Одна унция, там сказано? Да, наверно, вы правы, похоже на то.

– Да, одна унция. А вы с Саймоном не?..

– Две унции кишмиша? Конечно, нет.

Эви хотелось, конечно, и ему тоже, но у обоих были планы, и это в первую очередь говорили они друг другу, чтобы заглушить тоску.

В моечной Энни гремела посудой. Эви негромко сказала:

– Кто-то может проговориться миссис Грин и мистеру Харви о нас с Саймоном, и тогда нам тоже придется уйти.

Она отмерила две унции изюма.

– Вы ведете себя сдержанно, – отрезала миссис Мур, – в отличие от этой юной леди. К тому же никто не хочет, чтобы вы ушли.

Дверь открылась, и в кухню вошел Роджер. Он прошел в другой коридор. На губах камердинера играла его обычная улыбочка, за которую обеим женщинам немедленно захотелось набить ему физиономию.

– Какие лакомства, дамы! Для хорошего парня самое то, что надо.

Ни одна не взглянула на него. А о каком хорошем парне он тут толкует? Здесь, на кухне, таких нет, это точно. Они опустили каштаны в кипящую воду, обчистили их от шелухи и растерли в ступке до состояния пасты.

– Хватит, как вы думаете? – спросила Эви миссис Мур.

Та кивнула.

Эви пропустила растертые каштаны через тонкое сито и смешала их в тазике с пинтой сиропа, пинтой сливок и двенадцатью желтками. Яйца из курятника пришлось забрать Энни в отсутствие Милли.

– Теперь поставь на маленький огонь, девочка, и постоянно помешивай, – наставляла Эви миссис Мур.

Эви сделала, как ей было сказано, и продолжала мешать до тех пор, пока у нее рука не начала отваливаться.

– Смотри, чтобы не закипело, – предупредила миссис Мур.

Чтобы смесь схватилась, они поставили ее в ящик со льдом. Завтра они переложат ее в мороженицу. Мараскиновую вишню, изюм и кишмиш они оставили стекать. Эви растерла сахар с ванилью.

– Жаль, что Милли так себя повела, – сказала она. – Она могла бы многому здесь научиться. Я старалась ее учить, правда.

Миссис Мур фыркнула:

– Ну да, красавица, ты старалась. А она гнула свое, так я думаю. И ты тут ни при чем, и я тоже, и все остальные.

Эви почти перестала ощущать свою вину. Но именно почти, потому что с самого начала Роджер-то нацелился на эту девушку из-за нее, Эви.

Днем мистер Оберон и леди Вероника спустились к чаю, но сразу же объявили, что не будут причинять Эви неудобство своим присутствием до самого Рождества, и еще раз извинились, что так происходит.

За чаем под аккомпанемент шипящего на вертеле молочного поросенка они перешли на французский, и тогда мистер Оберон объяснил Веронике, что он будет крайне занят в ближайшие несколько месяцев. Такая обстановка наблюдается в шахтах Хоуден и Оулд Мод. Причина состоит в том, что шахты должны снабжать в больших количествах энергией сталелитейные заводы.

– Отец подписал крупный контракт на сталь, вполне возможно, частично благодаря мне. Посредник при подписании – сторонник милитаризации, он проводит оценку учений, так что мое участие могло помочь уладить все с контрактом. Отцу теперь придется сдержать слово и перестать противодействовать возвращению жеребьевки. Это станет новогодним подарком для шахтеров, а я наконец смогу спать спокойно. У меня этот вопрос давно не выходит из головы.

Леди Вероника подняла на него глаза.

– Это замечательно, но уж очень поздно. Выглядит все так, будто это ты не сдержал слово. Отец – настоящий дьявол.

Мистер Оберон покачал головой и сделал глоток из чашки, но леди Вероника поигрывала ложечкой, сильно нахмурив лоб. Эви увидела, что мистер Оберон отставил чашку с блюдцем в сторону и с такой яростью провел пальцами по волосам, что ей захотелось шлепнуть его по руке и сказать, чтобы он бросил эту привычку, иначе останется без волос.

– Он как паук. Отвратительный паук плетет свою паутину. Мне кажется, он собирается заключить контракт и с Германией тоже. Я видел письмо у него на столе, адресованное в Берлин.

В голосе его прозвучало отвращение.

– Но это как-то не очень патриотично, когда все страны соревнуются, кто произведет больше кораблей? В чем дело, Об, почему ты не выскажешься вслух?