Истина

Нужно жить, сказала я себе. И приняла решение.

Я позвала в гости любимую коллегу и ее мужа. Позвонила Мирко. Попросила составить нам компанию. Сказала, что пора познакомиться с моим сыном. Что пришло время покончить со всеми недомолвками.

Теперь я снова дышала полной грудью. Накупила овощей. Лимонов. Трав, курочку. Сделала уборку. Приготовила ужин. Открыла окна, чтобы выгнать духов прошлого, проследила, как те вихрем уносились прочь. Накрыла на стол. Занялась Лео. Я жила. Мой муж умер, но я еще была здесь. В мой дом пожаловали люди, гости. Мирко бросал в мою сторону недвусмысленные взгляды, я не обращала внимания, хотя на самом деле находила в этом удовольствие. Я заботливая хозяйка. Смеялась. Оказывается, так тоже можно жить.

Я проследовала к двери, попрощалась с коллегой и ее мужем, сказала, что вечер выдался чудесный, да так оно и было на самом деле, а потом наблюдала, как исчезают гости в темноте. Я поблагодарила Мирко за приятный вечер и за цветы. Мирко посмотрел мне в глаза, неловко похлопал по плечу, словно хотел сказать: «Ты справилась».

Из всех троих только он знал, что сегодня, в первый раз за семь лет, я принимала у себя гостей. Такие вещи Мирко можно доверять. Он никогда никого не судил.

– Мне нравится Лео, – сказал он.

– Кажется, ты ему тоже нравишься.

Мирко улыбнулся. Он чувствовал: цель уже близка. Он был терпелив. Наверное, это стоило немалых усилий. На несколько секунд воцарилось молчание.

– Просто пришла пора, – подытожил он, а потом добавил: – я имел в виду, мы оба – мужчины в твоей жизни, и пора было нам уже познакомиться. – Я согласно кивнула.

Он поцеловал меня в лоб, потом отвернулся, я смотрела, как растворялась в темноте его фигура.

Отвела глаза и собралась обратно в дом, который сначала был домом Филиппа, потом нашим общим, а теперь моим, думала взглянуть на сына. Но все обернулось иначе.

– Зара.

Голос Мирко. В удивлении я обернулась к нему. Вопросительно вскинула брови.

– Я передумал, – заявил Мирко. – Я хотел бы остаться сегодня здесь.

Я посмотрела на него в упор.

– Я был очень терпелив.

Что правда, то правда.

Я колебалась.

Я не могла этого сделать. Не могла так запросто пригласить его. Не могла спать с ним в доме Филиппа. В постели Филиппа.

– Ну, будет тебе, – подбадривал Мирко.

Мне стало трудно дышать.

– Зара, прошу тебя.

Я вздохнула, повернулась. Признала капитуляцию, и мы вошли в дом. Я дала знак Мирко вести себя тихо. Лео ни в коем случае не должен его услышать.

Пока я читала сыну сказку, – каждый вечер он по-прежнему упорно об этом просил, – то думала о том, что муж мой умер и что теперь меня ждет в спальне Мирко.

Так продолжалось несколько ночей, и все отдавало какой-то ложью, но Мирко проявлял настойчивость, а у меня просто не было сил сопротивляться, ведь дело казалось предельно ясным: пора начать новую жизнь, и я приложу к этому все мыслимые усилия. Мирко устал скрываться, он хотел, чтобы мы съехались, хотел, чтобы Лео о нас узнал. И, на мой взгляд, это самое правильное. Я готовилась. Боялась реакции Лео, и от него не ускользнуло, что на душе у меня что-то не так: я вдруг стала на все соглашаться, ни с того ни с сего стала все позволять. Даже пообещала съездить с ним в зоопарк, хотя на дух не выносила зоопарков.

Накануне этой нашей вылазки я не спала.

Я задавала себе старые вопросы. Вопреки всем обстоятельствам.

Только ответы получала другие.

Филипп мертв. Филипп умер. Филипп никогда не вернется.

Посреди ночи я поднялась. Оделась, немного подумав, достала из ящика для белья чистый носовой платок. Покинула спальню, бесшумно спустилась по лестнице на первый этаж и вышла в сад. Меня обдал холодок, несмотря на дневную жару, воздух за ночь уже заметно остыл. Пахло свежестью и чистотой, не раздавалось ни звука. Я ощутила свое вселенское одиночество, его благотворное действие, потому я и чувствовала потребность побыть в одиночестве.

Я любила наш сад. В первые годы после исчезновения Филиппа я пыталась сохранить все в точности так, как было при муже, когда он в последний раз покинул дом. Но потом оставила эти попытки, и природа с моего согласия уже кроила все по собственному усмотрению. Я только косила траву вокруг яблонь и вишен, да не трогала дикие травы, – давным-давно ветер занес сюда их семена, и теперь они буйно разрослись в самых неожиданных уголках. В конечном итоге получилось таинственное место, где Лео любил играть с друзьями, а я – наблюдать за маленькими паучками, расставлявшими между кустами смородины крошечные сети.

Теперь сад был погружен в тишину, его освещал только свет, который лился из больших окон кухни. Ни луны, ни звезд. Я ступила на лужайку и стала удаляться от света, все больше углубляясь в миниатюрную чащу – творение природы за последние несколько лет. Глаза привыкли к темноте, я подошла к приземистому строению за яблонями, принялась шарить рукой в темноте и довольно скоро нащупала лопату, которой прежде окапывала грядки с овощами. Снова закрыла сарай, стала присматриваться. Мой взгляд наконец задержался под яблоней.