Истина

Как сильно мы изменились, подумал он. За время, прошедшее между свадьбой и нашим натянутым расставанием. Перед ним словно в режиме киномонтажа развернулась вся история их отношений. Знакомство. Первое свидание на берегу Эльбы. Первый поцелуй, первая ссора. Предложение – тоже на берегу Эльбы, «на нашем месте» – свадьба, ребенок. Распад.

Сцена прощания не выходила у него из головы на протяжении всех этих семи лет. Означала ли она, что жена больше его не любит? Неужели она устроила ему все это? Или он напрасно на нее наговаривает? Любит ли она его по-прежнему? Будет ли ждать?

Семи лет оказалось недостаточно, чтобы проникнуть в тайну этой мистерии.

Мой четырнадцать тысяч четыреста сороковой день на земле, подумал он. День, когда я вернулся домой, если, конечно, дом этот вообще есть.

Потом события развивались с невероятной скоростью. Приземление. Толпа народа. Филипп чувствовал себя как крот, которого силком вытащили на свет.

Но он решил не отступаться.

Так или иначе – сейчас его интересовал только один человек. И наконец появилась возможность внести ясность. Увидеть глаза Зары и все понять. Рада она ему? Или как раз наоборот. Вот это сейчас и выяснится.

Истина выйдет наружу.

48

Филипп сидит напротив меня и молчит. Мы на кухне. Я от него на расстоянии вытянутой руки, не больше, но все равно он кажется мне бесконечно далеким.

Мы чужды друг другу настолько, насколько чужды могут быть друг другу два человека. В его голове настоящая вселенная без конца и края, и понять ее мне не дано даже близко.

На подоконнике стоит старая фотография. На ней мы, до смешного юные и счастливые. Теперь же вид у него такой, как, наверное, и у меня. Будто он вот-вот загнется от усталости. Я обвела глазами кухню. Пестрые цветы на столе опустили головки, шарообразная лампа висела над ними как полная безучастная луна.

Мы сидели так уже давно. Мне требуется время, чтобы все переварить. И для начала соединить в одно образ чужака и Филиппа.

Я чувствовала себя квелой и хрупкой как пустой домик улитки. Подняла глаза на Филиппа. Попробовала подыскать слова, но не находила.

Я думала о том времени, когда Филипп еще никуда не исчезал. О ссоре в день его отъезда, о ссоре накануне этого дня, и в день, ему предшествующий. Я больше не помнила, из-за чего эти ссоры разгорались, не помнила притянутых за уши аргументов. Да и дело было не в них, дело было в том, чтобы поругаться, отстоять свою правоту, победить, ранить другого.

Было время, я рыдала каждый день, и это доводило Филиппа до белого каления. Вот только одно ему было невдомек: плакала я не от грусти, не потому, что чувствовала беспомощность и смятение, чувствовала собственную незащищенность от его нападок. Я рыдала от ярости. Рыдала, доведенная до такого бешенства, что иногда сама себя не узнавала, что испытывала только одно желание – схватить что-то тяжелое и запустить ему в голову.

Гневалась я не потому, что больше не любила Филиппа, а как раз наоборот – потому что все еще любила его, и в тот момент, когда я это поняла, он исчез.

Жизнь моя нежданно-негаданно превратилась в водоворот из одних лишь надежд и тревог и всех этих вопросов: Где ты, Филипп? Почему ты нас покинул? Что с тобой случилось? Ты еще жив? В порядке ли ты? Вспоминаешь ли еще о нас: обо мне, твоей жене, о сыне? Что с тобой случилось? Тебя убили? Похитили? Произошел несчастный случай? Сердечный приступ? Кровоизлияние в мозг? Инфаркт? Или ты встретил смерть в богом забытом месте, где тебя никто никогда не найдет? А может – и такой вариант рисовался мне особенно красочно – ты потерял память? Или ты сбежал? И теперь скрываешься? Может, начал новую жизнь? В каких краях ты? Счастлив ли? Будь ты еще жив, я бы чувствовала это, ведь так? Но и о твоей смерти сердце бы меня уж точно известило? Где ты, Филипп? Где? Ты когда-нибудь вернешься?

Ты не оставил следов – возможно ли такое? Возможно ли, что человек уходит бесследно? Ты сделал это умышленно? И теперь залег на дно? У тебя есть тайна? Тот ли ты человек, которого я знала? Или есть вещи, мне совершенно неведомые? Вещи, о которых я не подозреваю, которые связаны с вашим богатым, старинным семейством, с вашим семейным концерном? Кто твой враг? А чей враг ты? Ты завел любовницу? Был у тебя кто-нибудь, кого ты любил больше, чем Лео и меня? Поверь, я бы все поняла, это дело житейское. Я просто хочу знать. Я просто хочу знать, что с тобой стряслось?

Что с тобой?

И как быть теперь?

Я мечтала только о том, чтобы Филипп вернулся, и долгое время это желание казалось мне самым сокровенным. Но сейчас я вспоминала слова своей бабушки, которая все время твердила: «С желаниями, смотри, поосторожнее. Они ведь могут исполниться».