Истина. Осень в Сокольниках. Место преступления - Москва

– Согласно уставу, делают точную копию антикварной мебели, дворцовых убранств, ковки, решеток. Сначала поставляли небольшими партиями в стране и за рубежом, потом начали получать солидные заказы от двух европейских и одной американской кинокомпаний. Они американцам дважды для съемок фильмов о России поставляли первый раз мебель, гобелены, картины, находившиеся у семьи Романовых. Второй заказ – все то же самое, но времен Елизаветы Петровны, а сейчас у них грандиозный контракт. Некто Вольфер – продюсер – начинает подготовку фильма о декабристах. Натурные съемки в СССР, а все павильоны в Голливуде. Заказ миллионный.

– Они отправляют свою продукцию морем?

– По-всякому. В основном контейнерами в Европу, но я связался с таможней. Никаких нарушений. Руководство СП само зовет таможенников, просит помочь.

– Любопытно. – Кафтанов закурил. – Так почему же происходят трагедии с руководством СП?

– Думаю, хорошо отлаженное дело, большие валютные барыши, вот мафия, как ее любят называть журналисты, и прибирает фирму к рукам.

– Кто там сейчас на хозяйстве? – спросил Кафтанов.

– Коммерческий директор Лузгин Сергей Семенович.

– Вот ты к нему и сходи, Игорь, с бумагами, пришедшими из Вены. Мол, так и так, были ли у Третьякова враги.

– Понял.

Химическая лаборатория Института растениеводства спряталась в зарослях Тимирязевского парка.

Роман Гольдин шел по заросшим аллеям, мимо редких покосившихся скамеек, мимо развалин сооружения, бывшего когда-то летним павильоном.

Пусто в парке. Солнце, пробивающееся сквозь кроны деревьев, да гомонящие птицы.

Гольдин шел и думал о том, что, если вложить сюда деньги, можно было бы сделать второй Кони-Айленд.

Дорога к лаборатории угадывалась заранее. Прямо на траве валялись битые реторты, ящики от химикатов, кучи какого-то порошка.

Лаборатория маленькая, одноэтажная. Длинный кирпичный домик постройки начала века.

Покосившееся крыльцо, наполовину разбитая вывеска.

Роман дернул обитую мешковиной дверь и вошел в прохладный коридор.

Пусто, только где-то за дверью пела София Ротару.

У двери с табличкой «Заведующий лабораторией» Роман остановился и постучал.

Ему никто не ответил, и он приоткрыл дверь.

В маленьком кабинете за столом сидел человек и сосредоточенно чинил зажигалку.

Занятие это настолько поглотило его, что он даже не обратил внимания на вошедшего.

– Дима, – позвал Роман.

Человек за столом поднял голову, потом засмеялся:

– Роман! Да как ты меня нашел?

Они обнялись.

– Ну ты даешь, – с долей зависти сказал Дима, оглядывая заграничную красоту Гольдина, – во всем дорогом.

– Жизнь такая, мистер Новиков. Бизнес требует упаковки. А ты что-то сдал.

– На двести семьдесят не разбежишься.

Гольдин оглядел его внимательно, как старшина новобранца.

Да, этот человек знал лучшие времена. Об этом говорили и заношенный блейзер, и рубашка от Диора, и много раз чиненные туфли «Хорретс».

– Дела идут неважно, Дима? – Роман сел у стола, смахнул детали зажигалки.

– Ты что? – ахнул Новиков.

– На. – Гольдин положил на стол коробочку. – Золотой «Ронсон».

Потом из внутреннего кармана пиджака он достал длинный плоский футляр.

– А это на руку надень. «Омега». Пора становиться солидным человеком.

Роман огляделся.

– Скромно. Ты докторскую защитил?

– Нет. – Дима достал пачку «Столичных».

Теперь Роман открыл кейс и положил перед товарищем два блока «Данхилла».

– Круто, – засмеялся Дима.

– Так что с докторской?

– Ничего. После того, ты помнишь, меня поперли из института, чуть под следствие не угодил. Академик отмазал, не хотел, чтобы институт склоняли. Вот здесь и придуриваюсь.

– А мы тогда неплохо империалы подделали, неплохо.

– Это тебе неплохо. Ты в Америку свалил, а я здесь припухаю.

– Вот я и приехал, Дима, помочь тебе.

– Материально? – усмехнулся Новиков.

– Если хочешь, то материально. Я тебе еще кожаную куртку привез, вечером отдам. А пока на тебе аванс.

Из кейса появились четыре пачки.

– Здесь три тысячи деревянными и пятьсот гринов.

– За что аванс, Рома? – Новиков быстро рассовал деньги по карманам.

И Гольдин понял, что разговор получится, уж больно у старого друга тряслись руки, когда он хватал деньги.

– Опять туфтовые десятки лить и джорджики?

Новиков закурил «Данхилл», блаженно закрыв глаза, сделал первую затяжку.

– Да, Дима, довел тебя совок. А ты же в членкоры метил. Надеждой института был.

– Рома, ну стал бы я доктором, потом членкором. Пахал бы да зарабатывал аж целых рублей восемьсот. Мне там надо жить.

– Правильно, Дима, я тебе контракт привез.

– Какой?

– От одной солидной фирмы, подпишешь и через год можешь ехать.

– А почему через год?

– А кому ты там нужен, нищий эмигрант?

– Так контракт…

– Его заработать нужно. Ты здесь делаешь то, что нужно нам. Налаживаешь производство. Потом я тебя вызываю в гости, и все.

– А приглашение?

– На.

Роман достал из кармана зеленый квиток.

Новиков взял его. Долго читал. Лицо его изменилось, стало мягче и спокойнее.

Он уже видел перспективу, внутренне прощаясь с этим сырым, полутемным кабинетом, замусоренным парком, с квартирой своей в проезде Художественного театра, со старой, требующей ремонта квартирой.