Истина стоит жизни

Наутро сыновья вождя Маруты нанесли путешественникам визит. Это были превосходно сложенные стройные парни с правильными чертами и приятным выражением лица. Густочерный с матовым блеском цвет их мускулистых рук и ног, атлетических плечей и спин выгодно сочетался с карминной в темную полоску окраской новеньких мбугу, закрывающих бедра и переброшенных через плечо. Молочные белки больших глаз и жемчужные зубы сверкали на черном лице, как звезды в южном небе. Бертону все трое казались чрезвычайно похожими друг на друга, несмотря на то, что различие в чертах лица было очевидным. У каждого на руках было по нескольку браслетов из снежно-белой слоновой кости, а на шее висели ожерелья из конусообразных, напоминающих миниатюрные известковые сталактиты, зубов гиппопотама.

Вскоре же после обмена приветствиями разговор коснулся наиболее волнующей англичан темы: Бертон спросил через Бомбея, не могут ли молодые люди организовать плавание по реке Рузизи, которая, как ему известно, вытекает из северной оконечности озера.

Сыновья вождя странно заулыбались, с недоумением поглядев на англичан, заговорили все сразу, и затем старший из них обратился к переводчику. Бомбей перевел:

— Они говорят, что бывали на той реке, что согласны сопровождать вас туда, но что эта река не вытекает из озера, а впадает в него…

— Простите глупого негра, — сказал Бомбей, когда юноши ушли, пообещав англичанам завтра же провести их лодки к реке Рузизи, — но, насколько мне помнится, шейх Хамед бин Сулейим тоже говорил, что эта река впадает в озеро…

Спик, понемногу осваивавший арабский язык, иногда пытался обходиться без переводчика; та памятная беседа происходила без участия Бомбея, хотя и в его присутствии.

— Что ты плетешь, неуч, — обрезал Спик своего оруженосца. — Настолько-то уж я владею арабским языком!..

— Простите меня, сахиб, — Бомбей покорно отошел в сторонку.

Итак, шейх обманул англичан. Каннина отрекся от своих слов, признавшись, что никогда не заплывал на север дальше Увиры. Сомнения быть не могло. И тем не менее необходимо было обследовать северную оконечность озера, чтобы убедиться во всем собственными глазами.

Однако когда Каппипе сообщили об этом намерении, он только фыркнул возмущенно и выбежал из палатки. Капитаны и команды судов были на стороне своего вождя, ибо, по рассказам вавира, на берегах Рузизи царил голод и ожесточенные разбоями жители нападали на всякого, кто посмеет приблизиться к их землям.

Вести дальнейшие переговоры Бертону помешало одно досадное обстоятельство: у него от неизвестной причины сильно распух кончик языка. Эта болезненная опухоль совершенно лишила его способности внятно произносить слова.

«Такова Африка! — думал Бертон, с тоской глядя на высокую ширму тростника, ревниво оберегавшую тайну северной оконечности озера. — Здесь ты можешь пройти сотни миль, побороть тысячи препятствий, а когда до цели останется несколько шагов, какой-нибудь пустяк встанет на твоем пути непреодолимой стеной…»

После бесплодно потраченной недели было решено возвращаться в Уджиджи. Накануне отплытия Спик поднялся на вершину горы и осмотрел с ее высоты горные цепи, видневшиеся на севере и северо-востоке. Возвратившись в свою палатку, он достал альбом, нашел карту, начерченную им на острове Касенге, и, подтерев северное продолжение горного хребта, нанесенного параллельно западному берегу Танганьики дальше на север, повернул его через широкое закругление на восток, почти соединив с продолжением более низких гор Урунди, которые тянулись с восточной стороны озера. В образовавшейся таким образом глубокой подкове оказалась наглухо заключенной извилистая линия реки. Пририсовав к ней по бокам несколько притоков, сбегающихся к центральной ложбине с общим направлением к югу, подчеркивая течение реки с севера на юг, он надписал: «Рузизи». Теперь ему пришла на память давняя, никем не доказанная, но никем и не опровергнутая версия о существовании в центре Африки больших гор под названием «Лунные». «Лунные горы, Лунные горы, таинственные, легендарные, манящие и недоступные — ведь это они и есть! Вот он, широкий полумесяц, замыкающий бассейн Рузизи с западной стороны! Конечно же, это они!» С радостным трепетом, нетвердой от волнения рукой Спик вывел над только что начерченным широким полукругом: «Лунные горы»[15].

* * *

Фортуна и раньше не баловала отважных путешественников, теперь же, когда экспедиция, достигнув самого дальнего пункта, повернула в обратный путь, счастье, казалось, окончательно отвернулось от них. Наступил май, период затухания и смены направления муссона. По пути в Увиру можно было в первой половине дня плыть, не опасаясь попасть под дождь, а во второй половине следовало высаживаться на берег и разбивать палатки; теперь же дождь шел когда попало. Матросов, которые плавали голыми, это не особенно беспокоило, но промокшие англичане, находясь в нескольких сотнях миль от экватора, постоянно дрожали от холода.