Истинная для Мира

Я выскочила следом, но дальше края дороги не двинулась, вглядываясь во тьму. По заснеженному полю змеилась поземка, бросая в лицо ледяную крошку и вынуждая задыхаться, захлебываясь вдохом. Глаза слезились, и я еле рассмотрела Мира. Он замер шагах в двадцати, а через один удар сердца меня сбило волной его отчаянья — тишину сотрясло от звериного рыка, переходящего в душераздирающий крик.

Я видела, он упал на колени, но медленно поднялась и направилась в выстуженную машину. Закрыла двери и съежилась на сиденье, тяжело дыша. Есть моменты, в которые зверя лучше не трогать…

Он совершенно точно был вместе со мной там, у матери. Видел ее впервые? Горло сдавило спазмом, по щекам покатились горячие слезы. В подлокотнике внезапно завибрировал брошенный Мирославом телефон, а когда на экране увидела имя звонившего, не задумываясь, схватила трубку.

— Аня, что там у вас? — рявкнул Зул, еще даже не услышав моего голоса.

— Это вы мне расскажите, — еле связала слова, зуб на зуб не попадал.

— Что ты видела?

— Кем была его мать?

Что мне Вальдымарыч после встречи с покойницей?

— Ведом.

— Точнее!

Манера Магистра выдавать дозированную информацию бесила, как никогда!

— Феодосия Силаева, сотрудница моего института, работала в филиале в Карелии, — чеканил послушно он. — Психик.

— Б**ть… — вырвалось у меня. — Так мой договор на передачу Карельскому был все же трудовым, да, Зул? Надеялись, что связь со мной укрепит Мирослава в кресле правящего?

— Укрепит, Ань, и выбракует ублюдков. Правящий род будет сильнее, если будет выбирать себе женщин из ведов, Мирослав — тому доказательство!

— Ага, и с вами крепче связь будет!

— И что тебе мешает оборвать все связи со мной сейчас?! — он сделал небольшую паузу, и заговорил чуть тише: — Аня, почему ты не видишь в этом своего спасения? Ты ведь знаешь, что психики рано или поздно… уходят.

— Почему вы думаете, я не уйду куда-нибудь… тут?

— Привязка к Мирославу тебя НЕ ОТПУСТИТ! Как не отпустила в Канаде! — повысил он голос. — Да, горько, обидно, больно… Но ты, моя девочка, будешь жить! И я больше не буду думать о том, что сегодня, завтра, послезавтра ты можешь не вернуться с задания! А зверь, если выбрал, в лепешку расшибется, чтобы ты была с ним счастлива. Я знаю Мирослава, историю отца он не повторит никогда, ведь у него нет звериной пары.

Я тяжело дышала, вслушиваясь в отголоски его слов, что все еще крутились в голове. Зул… решил за меня мою судьбу. Кто только просил? С другой стороны, и правда — чем бы я кончила на такой работе? Только истощением и смертью рано или поздно. Он… получается, спас меня?

В себя привел звук распахнувшейся двери. Вместе с холодом, в солнечное сплетение рванулась дикая усталость и опустошение души мужчины. Сейчас я вспоминала Канаду, как лучшее время в жизни, и с удовольствием бы утащила туда своего зверя снова. Мир тяжело опустился на сиденье и, с силой захлопнув двери, выкрутил руль.

До дома мы доехали в давящем молчании, но стоило мне сбросить пуховик у порога, он подхватил меня на руки и понес на второй этаж. Я вцепилась в его шею ледяными пальцами, и показалось, сунула их в кипяток — так обжигало его напряженное тело.

Опустив меня на ноги, он развернул меня лицом к стене, стянул джинсы, футболку, покрывая плечи мелкими будоражащими укусами. С каждым по телу пробегала дрожь, отзываясь в солнечном сплетении пламенной вспышкой. Никакой ласки, пальцы впились в бедра, укусы становились все сильней, а от последующих прикосновений языка хотелось кричать, как от удара плеткой. Меня швыряло от вспышки к вспышке, я словно балансировала на раскаленных углях, поднимаясь на носочки, стараясь ослабить силу ощущений, но попытки были обречены. Зверь не признавал компромиссы, как и его боль, от которой он искал избавление.

— Можешь… выпускать когти… — прохрипел пугающе в ухо, и рванулся в меня вместе с выбросом адреналина.

-62-

Комната ушла из-под ног. Все, во что превратился мой мир — это череда его жадных сильных движений, жесткие пальцы, вжимающиеся в тело, и мой хриплый крик. То, что мы чувствовали эмоции и ощущения друг друга без слов, будоражило с каждой секундой все больше, стирая границы. Я уже не понимала, где заканчиваюсь я и начинается он.

— Мир, не надо…

Меня бросило в холодный пот от страха потерять себя и не найти больше, от его подавляющей силы, которой невозможно сопротивляться.

— Прекрати со мной бороться! — процедил он в мои губы, замерев. — Ты вся моя: душа, тело, снаружи и внутри… Нет тебя отдельно!

Он обхватил мою голову ладонями, провел большим пальцем по губам:

— Ты — все, — прошептал хрипло, — весь я… Я же не забираю тебя, я тебя отдаю…

Не расплакаться от эмоций, что он вырывал из души, стало настоящим испытанием.

— Глупая… — улыбнулся Мирослав и двинулся уже не спеша, нежно, чувственно, вернул ласку и чуткие прикосновения. Подчиняя, но с этим нужно было смириться. С ним — только так. Сильно, снова и снова, с каждым рывком все быстрее, но я уже не боялась. Отдалась, доверилась… и разлетелась в пыль с его хриплым вскриком.