Истинная любовь или тайна одного кулона (СИ)

Гарри замолчал и продолжал в упор смотреть на Гермиону, но она не шевелилась, и даже взгляд её не изменился. Он продолжал ждать, когда она заговорит и подаст признаки жизни.

Она не заговорила, просто подошла внезапно и крепко обняла Гарри. Он чувствовал её прерывистое дыхание. Её трепещущее сердце словно вырывалось из груди.

— Спасибо.

Гарри ничего не ответил, лишь улыбнулся и подарил ей тёплые объятия, ведь Гермиона была ему больше, чем друг. Она была близким человеком, страдания которого для него были подобны своим.

========== Часть 6 “Другая правда” ==========

Гермиона стояла и разглядывала поместье, точнее: бронзовый забор, который, казалось, должен быть готическим, мрачным и отталкивающим. Именно так она представляла себе Нотт Мэнор.

Смотря сквозь решётки туманным взглядом, она видела лишь призрак поместья Малфоев. Для неё были живыми воспоминания единственного поместья чистокровных, того, в котором она побывала не по своей воле. Гостьей которого она так и не стала, лишь пленницей его обитателей. Боль начала нарастать в голове Гермионы и отравлять её разум.

Гермиона сжала пальцами холодный металл и зажмурилась до боли. Как только она открыла глаза, на её ресницах заблестели капельки слёз.

Когда взгляд упал на металлический завиток, туманность исчезла, а слёзы стекали по щекам к шее, Гермиона разглядела, что на конце завитков бронзовые бутоны. Изящно воспроизведённые из этого твёрдого металла они обладали холодной красотой. «Вечные цветы, которые не завянут и не умрут», — подумала она и провела по одному кончиком пальца.

Вздохнув, она поняла, что змеиный Малфой Мэнор отличается от того, что она видит сейчас. «Все разные, — думала она. — Никто не может быть похож друг на друга, и чистокровные семьи тоже отличаются». Это пугало ещё больше. Потому что при воспоминании о Малфой Мэноре, она видела его глаза, волосы, кисти его рук. Ей хотелось зажмуриться и закричать так громко, чтобы даже птицы испугались и взлетели. Словно крик мог вывести еë из этого нервозного состояния.

Она не хотела вспоминать его, но как только думала о чём-то отстранённом или отдалённо напоминающим ей о прошлом, то он сразу возникал. Его образ вставал перед её глазами. Невозможно было выгнать его из сознания, из памяти, из мыслей — он был повсюду. Это именно то, чего она боялась.

Что тот, к кому она приходила каждый день, с кем она проводила дни, а порой и ночи, тот, кому она читала сказки и смотрела за тем, как он рисует, был не Драко, а Малфой. Тот самый родной племянник безумной тётушки Беллы. Той, что даже после смерти вселяла ужас, леденящий кровь Гермионы Грейнджер. Той, что пытала её однажды и оставила тёмный отпечаток на светлой душе Грейнджер.

При воспоминаниях этого ей казалось, что у неё застывает кровь. Она отчаянно кусала свои губы. Ей было больно и страшно, что она может ошибиться и оступиться — упасть в омут любви и разбиться насмерть.

Гермиона не смогла поверить ему или поверить в то, что она может любить Малфоя, не смогла принять свои чувства. И даже сейчас, когда она пришла сюда, чтобы узнать что-то, что могло спасти её любовь, сомневалась.

Она услышала шаги и увидела, как оттуда выходит мужчина. Он был слишком высок, а его лицо было заострённым и цветом первого снега. Он посмотрел на неё, и ей показалось, что он видит её сквозь мантию-невидимку. Его взгляд прожигал насквозь, и Гермионе стало не по себе. Она хотела сделать несколько шагов назад, но побоялась, что он её услышит.

Следом шли два Аврора. Она их знала — это были сотрудники Гарри. Чуть позже вышел сам Гарри Поттер вместе с Теодором Ноттом, и она видела, как Теодор ищет что-то взглядом.

Она осталась неподвижно стоять. Как только все ушли, Гарри, который остался с хозяином поместья последним, задержался буквально на минуту и, посмотрев в её сторону, кивнул, улыбнувшись одним уголком губ.

За его взглядом проследил Теодор, уставившись прямо на неё: глаза в глаза. И Гермиона уже не видела, как ушёл Гарри, а видела только, как Нотт делает медленные шаги прямо навстречу к ней.

— Здравствуй, Гермиона. Ты смогла меня удивить, — она увидела, как он улыбнулся, легко и искренне, так, как будто увидел старого друга.

Теодор распахнул руки, словно приглашая её в объятия, и она, недолго думая, подошла к нему. Теодор почувствовал её дыхание, еë тепло и обнял её, а она в ответ обняла его. Это было странно и необычно для неё, ведь Теодор был совершенно чужим и незнакомым ей человеком. Но только сейчас она поняла, что он был своим. Ведь есть такое определение — «свой», когда не понимаешь, кто это, так как вы не состоите в родственной связи, но ощущаешь, что человек тебе необычайно близкий. Так произошло и с ней. Придя сегодня, сейчас к воротам поместья и в эту секунду обнимая его, она понимала значения термина «свой».

Теодор прошёлся по её спине ладонями и, нащупав голову, резко сорвал капюшон.

— Привет, — тихо сказала она.

— Прячь мантию и пойдём за мной.

Она молча кивнула и проследовала за ним.