Истинная правда. Языки средневекового правосудия

исполнением приговора, и стражи выходил из здания тюрьмы (суда) и присоединялся к праздничной процессии, двигавшейся по центральным улицам города к собору или церкви. Стража не только не давала

23 X 2а 16, f. 135v: cum magna convocatione populi”. См. также: X 2a 16, f. 188.

24 Тот же принцип соблюдался и в тех случаях, когда провинившийся судья должен был покаяться перед своей жертвой, оставшейся в живых.

25 X 2а 8, f. 69B-70vA. Впрочем, окончательный приговор ограничился всего одним днем покаяния — но по выбору аббата.

26 Х2а 16, f. 81v: "...valde rigorose et tirannice gubernaverant".

27 Интересно, что в другом деле об оскорблении, нанесенном судьей своим коллегам, виновный приговаривался к принесению покаяния прямо в зале заседаний парижского парламента (X 2а 5, f. 138-142). Похожую процедуру описывает в своем «Журнале» Клеман де Фокамберг. В 1429 г. парижский портной Гийом Куртабло за публичное оскорбление королевского советника Жана де ла Порта был приговорен к принесению извинений лично каждому члену парламента во время их очередного заседания за то, что он "folement et comme mal advise et mal conseillie, a tort et sans cause, il a baillie ladicte requeste, et s'en repent et leur crie mercy et supplie qu'ilz lui veuillent pardonner" (Fauquembergue С de. Journal / Ed. par A.Tuetey. P., 1903-1915. 3 vols. T. 2. P. 308-309).

осужденному сбежать: она защищала его от возможных нападений и следила за тем, чтобы на протяжении всего пути осужденный сам вслух объявлял о своем проступке²⁹.

Внешний вид судьи, приносящего публичное покаяние, также заслуживает внимания. В нижней рубашке, без пояса, без шапки, босой -

- 30

таким представал кающиися преступник перед окружающими . Подобная практика была характерна для всех без исключения случаев светского покаяния, берущего начало в покаянии церковном. Уголовный преступник преображался в грешника, лишенного всех привилегий - в том числе и одежды, символизирующей его прежнюю жизнь и определенный социальный статус³⁰⁵.

Однако, в отличие от процедуры церковного покаяния, когда основным местом действия становилась церковь, в случае abus de justice покаяние приносилось прежде всего на месте совершения преступления - у виселицы - и лишь затем виновный отправлялся замаливать свои грехи перед Господом. Интересно, что во всех прочих случаях принесения светского покаяния (за вооруженное нападение, ранение или убийство) сохранялась та же последовательность действий, что и в церковном прототипе: преступник направлялся в церковь, после чего просил прощения у потерпевшего или его близких.

Как мне представляется, отличие ритуала снятия с виселицы от других вариантов светского покаяния может объясняться прежде всего тем, что в данном случае речь шла не о рядовом члене общества, а о судье — лице не просто светском, но олицетворяющем собой светскую власть -власть, данную ему не Богом, но королем. Последовательность мест покаяния таким образом лишний раз подчеркивала эту идею, ставшую в XIV в. одной из доминирующих в судебном дискурсе.

Итак, процессия двигалась к виселице. Сложно сказать, кто конкретно (кроме самого судьи и его стражи) принимал в ней участие. Вероятно, это были родные и друзья казненного, хотя точных данных у нас нет. «Подсказкой», как кажется, может служить дело некоего Жана

29 См., например, X 2а 6, f. 349vB-350vA: пройти в процессии по улицам города Анноне (Annoney) по направлению к «большой церкви», «говоря в полный голос о своем преступлении». То же требование предъявлялось к судьям, чьи жертвы остались в живых. Так, в деле X 2а 7, f. 229B-234vA о диффамации королевы (судья сказал, что она — всего лишь «соседка» короля) провинившийся судья обязывался в полный голос заявлять, что «произнес эти слова ошибочно».

30 Например, X 2а 6, f. 349vB-350vA: «со спущенным капюшоном»; X 2а 7, f. 229B-234vA: «без головного убора и без пояса»; X 2а 16, f. 135v-136: «в рубашке, без шапки и босиком».

Бонвалета, повешенного за многочисленные кражи по приговору парламента. Его мать, Белона ла Бонвалетт, подала апелляцию, обвинив прево Парижа в abus de justice и требуя от него принесения публичного

32

покаяния . Дело Жана было решено пересмотреть и, в частности, выяснить, являлся ли он, как заявляла его мать, клириком. Для этой цели была составлена специальная комиссия, отправившаяся к виселице, дабы снять и осмотреть труп на предмет «наличия у него на

33

черепе тонзуры или остатков волос» . К этой процедуре были также привлечены Белона и ее представители.