Истинное зло (ЛП)

— Тебе нужна книга? — спросила Ади, с любопытством наклонив голову. — У меня их семь, но одна — романтическая, потому что я люблю читать их Лупеску, когда они капризничают из-за выхода на улицу. Ты можешь прочитать ее, если хочешь!

— Мне не нужна твоя книга, — решительно сказал Том. — Когда я вернусь в Британию?

Ади хмыкнула, роясь в столе в поисках толстой папки, которую Том знал как свою. Она пролистала ее, слегка высунув язык, и проследила что-то написанное медицинскими кодовыми словами.

— Здесь написано, что тебе просто нужно разрешение на учебу. Это всего лишь еще одна оценка фрау! Ты можешь отнести это ей, если хочешь, у нее завтра днем есть время, она могла бы справиться с твокй оценкой, если ты хочешь. Ты отправил все школьные задания! Молодец! Лучше, чем я, рукописи хуже всего…

Том проигнорировал ее и взял бумагу. Это был единственный лист пергамента, чистый во всех стоках, таких как план выписки и подпись. Дата и время, последние заключения.

Рядом с Ади лежала книга, но Том знал, что стандартное содержание не может сравниться с коллективным арсеналом, который он тщательно собирал. Он не спал уже несколько дней, но в этом не было ничего нового.

Том вышел, бережно держа бланк обеими руками. Фрау Димитриу была на обходе, ее кабинет был заперт и пуст. Он сунул бумагу под дверь, уже прокладывая себе путь в коридор по своему усмотрению. Крики и стоны смолкли в его присутствии, слишком осознанные или слишком отсутствующие, чтобы кричать в его присутствии. Первые несколько заключенных были невезучими — те, кто умер по неизвестной причине после того, как окончательно сошёл с ума. Женщина-животное с паучьими лапами и дикими мыслями была первой в списке.

— Привет, — сказал Том, заглядывая в камеру слева. Заключенный отпрянул назад, съежившись возле маленькой кровати, которая была во всех камерах. Заключенный упорно смотрел в стену, отказываясь говорить.

Том не улыбнулся, но в груди у него потеплело от удовольствия. Наконец —то он обрел репутацию, которую, как ему казалось, уже потерял. Те же взгляды и выражения лиц, что когда–то были у Абраксаса и у Сигнуса. Страх и уважение, осторожные слова и отведенные глаза. Том скучал по этому, находясь в прирученном состоянии.

— Привет, — сказал Том, переходя к следующей камере. Этот закричал ему в лицо, вопя от ужаса с широко распахнутыми глазами. Это было что-то, что невозможно было определить, пол или вид существа, который Том не разспознал. У него не было пальцев, все десять и четыре пальца на ноге были начисто откушены Лупеску. Значит, это был пустой ум.

— Легилименс, — тихо сказал Том, глядя сквозь решетку на дикий разум. Это был любопытный сорт, запертый в подвале или сундуке на долгие годы. Так долго он забывал солнечный свет, забывал чистую воду и свежий воздух. Одинокий и пойманный в ловушку, время от времени его кормили и оставляли расти. Изолированный, его ум калечит его ничтожество…

— Ну да, — прошептал Том, дергаясь, и вибрируя под его тяжестью. Боль, агония…выпусти его, выпусти, выпусти, выпусти …

Том резко вдохнул и выдохнул, склонив голову. Он высвободился, отшатнувшись от мягкого прикосновения, которое заставило его жертву вздрогнуть и заскулить. Такое ничтожество, но Том бы выжил.

Он задавался вопросом, может ли Альбус Дамблдор вынести такую агонию, когда он настаивает на ответах.

***

— Я предпочитаю использовать шифровальные перья при проведении оценок, — сказала Крина поздним вечером на следующий день. Она посмотрела на него, слегка нахмурившись от подозрения и чувства, что что-то изменилось, но ничего не доказывало, что это изменение было вредно для него. Кожа Тома оставалась бледной, испачканной тенями и светом ламп замка. Мешки под глазами разгладились, полоска кожи в том месте, где скальп оторвался, зажила бугристой кожей и колючими зачатками новых волос. Он стал носить капюшон, когда мог, чтобы скрыть очевидное. Ногти у него были здоровой длины, никаких следов беспокойного грызения. Его губы потрескались от хронической рвоты и проблем с кишечником, которые отказывались уходить, но он хорошо приспособился к болезни.

— Это делает их менее…жесткими, — сказала Крина, водружая перо на кончик. Оно подпрыгнуло, закручиваясь спиралью к одному из ее немаркированных журналов, готовясь писать на новой странице. — Такие вещи всегда неудобны для обеих сторон.

— Почему, мадам Димитриу, — пробормотал Том, играя с одним из ее декоративных предметов на столе. Идеально вырезанный шар из какой-то непонятной кости. — Это звучит так, будто вам надоели наши дискуссии.

— Напротив, мистер Риддл, ваши успехи астрономичны. Если бы я не видела все своими глазами, то не поверил бы, что вы были в таком состоянии всего месяц назад.

— Накачанный наркотиками так, что мои зубы слышали музыку? — сухо спросил Том, перекидывая мяч из одной руки в другую.

Крина едва заметно улыбнулась.

— Это твои определения, не мои. Это было настоящее испытание, я постоянно удивляюсь твоему выздоровлению.

— Выздоровление тормозится только тогда, когда не хватает мотивации.