Истинное зло (ЛП)

— Черт, — ахнул Том, едва не упав. Он грубо сел на руки — самое быстрое решение, чтобы его же пальцы не выцарапали его же глаза. — Дерьмо.

Это было проблемой. Прикоснуться к чьему–то разуму означало, что ты стал им — ты был им в тот самый момент. Копаться глубже в памяти было единственным способом избежать измененной перспективы, смены личности.

— Я могу потерять себя, — подумал Том, — Этот ублюдок. Он знал, что я могу потеряться в этом.

Вот почему он так спокойно предложил ему книгу. Почему он ответил на вопросы Тома — потому что усилия Тома могли привести к принятию безумия, которого он так старательно избегал.

— Дерьмо, — повторил Том вслух, слишком хорошо осознавая почти хроническую дрожь в своих руках, когда он схватился за волосы. Он не стал вырывать их снова, но дергал до тех пор, пока его глаза не наполнились слезами. — Ладно…еще раз.

Легче не становилось, но он начал это чувствовать. Движение под кожей, пузырящееся давление, которое он мог направлять вдоль своей кожи через глаза.

Подошел Лупеску, глядя на него горящими глазами. От него воняло потом и рвотой, мышцы и мозг кричали, а из носа текла кровь. Он слышал, что кровотечение из носа -симптом магии разума.

— Я в порядке, — заверил волков Том хриплым и потрескивающим голосом.

Они смотрели на него голодными любопытными глазами. Длинные хвосты стучат по полу, а зубы длиннее, чем у крокодила. Они наблюдали из тени, как Том, согнувшись на коленях, повторяет шепотом снова и снова:

Меня зовут Том Риддл. Я выживу.

Крина Димитриу работала с девяти утра до семи вечера. Ее симпатичный маленький кабинет продолжал работать, поскольку она собирала заключения и проверяла каждого заключенного. У них не было таких высоких показателей, как у Азкабана или американского Алькатраса, но все же они тоже занимали высокие места. Мадам Димитриу проработала систему проверки информации и патрулировала коридоры, чтобы проводить оценки через решетку. Лупеску были ее глазами и ушами, но без слов они никогда не говорили, что Том делал в течение нескольких часов после того, как двери закрывались.

Женщина, новая жертва практики Тома, презрительно усмехнулась ему сквозь решетку. На обеих ее руках не было пальцев — как и у многих заключенных. Выходя наружу во время патрулей Лупеску, они кормили их закусками из отрезанных пальцев. Эта женщина поняла это после того, как семь пальцев были вырваны… или, возможно, ей было все равно.

— Давай, малыш! — она рассмеялась, пошевелив своим раздвоенным языком, прежде чем драматично подмигнуть ему. Какой-то причудливый человеческий эксперимент — у нее было несколько грубых модификаций, которые делали ее действия странными и неожиданными.

Том проигнорировал ее, едва реагируя на слюну, которую она умудрилась брызнуть в его сторону.

Женщина засмеялась, извиваясь на дне своей камеры. Ее суставы искалечились и выгнулись назад, как у большого паука.

— О, маленький мальчик, — она засмеялась, умудряясь крутить шеей, пока та не треснула и не повернулась на право. Кошмар, основанный на ее собственном позвонке. — Ты знаешь, почему я здесь?

Том ничего не ответил. Он слегка наклонил голову, вглядываясь в ее кошачьи оранжевые глаза.

— Я крала маленьких девочек и мальчиков вроде тебя, — сказала она, широко улыбаясь. Ее рот казался нормальным, за исключением толстого белого шрама, который в какой-то момент делал ее рот вытянутым, как змея. — Я вскрыла их, чтобы сделать их лучше.

— Как оригинально, — решительно сказал Том. — Полагаю, затем вы изменили себя до этого пикового состояния. Вполне уместно, что теперь вы не более чем паразит.

Она завизжала от ярости, с грохотом ударившись о решётку. Том не улыбнулся, даже когда она перешла на звериное рычание и шипение.

— Это тенденция… — задумался Том. — Что те, кто здесь, теряют себя. Отдаляясь друг от друга…от других.

— О, тебе бы это понравилось, — прошипела женщина, делая выпад и растягиваясь на прутьях как рептилия. — Мне теперь лучше, теперь я совершенна!

— Ну конечно же, — сказал Том. — Легилименс.

Она вздрогнула, когда Том наклонился вперед, скользя по ее коже. Достаточно медленно она задрожала, рыча и отплевываясь, прежде чем его коготь вонзился глубже.

— Вот ты где, — сказал Том, улыбаясь и не мигая, медленно пронзая взглядом ее череп. Он чувствовал, как она дрожит — чувствовал ее трепещущее сознание, как будто он тянулся к банке, полной бабочек.

— Остановись, — она сплюнула, дрожа так сильно, что начала скользить и сползать. — Остановись.

— Нет, — сказал Том, торопливо выдыхая. — Ты действительно считаешь себя идеальной. Ты препарировала каждую часть мальчиков и девочек и преобразила себя во что-то новое.

— Нет! — взвизгнула она, задыхаясь, прежде чем схватиться и свернуться калачиком на полу своей камеры. Мысленно, не в силах лгать, она прошептала: — Да.

— Мадам Димитриу нашла это особенным … Нет… — выдохнул Том, невидящим взглядом глядя в тускло блестящие глаза. — Нет, она… заинтересовалась тобой. В восторге, потому что зачем … зачем кому-то становиться безмозглым животным?