Истинное зло (ЛП)

Задолго после того, как вчера вечером приехал Том. Гриндевальд умер после прибытия Тома, а это означало, что Том никак не мог находиться в том же месте.

Лупеску бродили по залам Нурменгарда в одиночку, двигаясь на охоту. Они не говорили по-английски, только выли и рычали. Гриндевальд тоже ходил по коридорам — но почему они так резко набросились на него? Что же он натворил?

— Его нашли снаружи, — сказал Гарри, снова и снова повторяя одну и ту же строчку. — Его нашли снаружи.

— Да? — спросил Рон. — Он пытался бежать?

Крина сказала, что из Нурменгарда никому не сбежать. Гарри вспомнил. Если бы он попытался бежать, то направился бы в зону портключа. А не в лес.

Гарри отложил газету и медленно посмотрел налево.

Том Риддл доел тост, слизывая блестящий жир с кончиков пальцев. Чистые, незапятнанные кончики пальцев. Один за другим он слизывал растопленное масло — портрет декаданса.

— Ну, теперь, наверное, хорошо, Гарри, — Невилл попытался утешить его. — Зная, что там больше нет… другого темного лорда.

— Да, — тупо ответил Гарри. Том проигнорировал его, выуживая стакан темно-красного клюквенного сока. Судя по тому, как он запачкал его рот, Гарри мог вообразить, что это вино. — Это действительно хорошо.

Поверх головы Тома Гарри встретился взглядом с таким же пустым лицом Альбуса Дамблдора.

Гарри не пропустил, как губы Тома изогнулись в едва заметной улыбке.

***

— Как продвигаются твои занятия окклюменцией, Гарри?

— Не самым…лучшим образом, профессор, — признался Гарри, слегка поморщившись. — Это… Это сложно.

Дамблдор задумчиво кивнул, глядя в окно. Его редко можно было застать вне его кабинета. В тот момент, когда Гарри боялся опоздать на Прорицания, Дамблдор появился возле главной часовой башни, наблюдая за вращением и движением шестеренок. Оттуда разговор кажется шел легко, словно его ноша перекинулась на циферблат часов.

— Сэр? — тихо спросил Гарри, подбирая слова. Часы протикали четыре раза, считая, пока он перебирал согласные и гласные. — Том кажется вам…странным?

— Я нахожу многие вещи странными и необычными для меня, Гарри, — сказал Дамблдор на одном выдохе. — Но, отвечая на твой вопрос… Я беспокоюсь за Тома.

— Он изменился, — сказал Гарри.

— Да, и я еще не решил, к лучшему это или к худшему.

Гарри зашаркал ботинками по камню. Дамблдор смотрел, как вращаются и вертятся большие часы. Они тикали, глубокие вибрации его секундной стрелки скользили по старому кованому железу. Тик. Тик. Тик.

— Сэр… — Гарри замолчал. Тик. Тик. — С….Гриндевальд…

— А, — сказал Дамблдор. Он сплел пальцы вместе, положив их перед животом. — Я все гадал, когда же ты спросишь. Да, Гарри. Я не верю, что Геллерт умер естественной смертью. Этот человек был…упрям. Возможно, по ошибке.

Шестерни и металл соскользнули вместе. Органическая смесь стали и железа, сформированная и согнутая инструментами в идеальную композицию и ориентацию. Минутная стрелка скользила, регулируя мельчайшие зазубрины, пока та устраивалась в своем новом доме. Секундная стрелка заиграла снова.

— Геллерт Гриндевальд был моим другом, Гарри, — признался Дамблдор. — Я не буду лгать и говорить, что он был хорошим человеком, но он был моим другом.

Гарри кивнул, глядя на свои ботинки. Он чувствовал себя так, словно вторгся в нечто особенное и личное.

— Сэр вы…вы думаете, Том…

— Ох, Гарри, — вздохнул Дамблдор. — Во все времена… каждая возможность всего, чем мы когда-либо могли бы быть, мы оказываемся в глубокой воде невозможных спекуляций. Мы можем удивляться, сожалеть и сходить с ума от нашего горя. Наши вопросы о том, что мы должны были сделать, могли бы сделать иначе. В такие моменты мне нравится размышлять не о себе, а о других. Я верю, что Геллерт был введен в заблуждение. Его страдания и битвы сделали его потерянным и усталым, но он был моим другом. Даже обезумевший от власти и наполненный невыразимой ненавистью…он был членом семьи, Гарри.

Тик. Тик. Тик.

— Я не знаю, что делать с Томом, профессор.

Дамблдор не отворачивался от часов. Он наблюдал за ними в тихом бдении, считая секунды и минуты, воспоминания и возможности.

— Вот, Гарри, откуда ты знаешь, что тебе все еще не все равно.

***

После того как солнце село и камины в общей гостиной загорелись золотым пламенем, Гарри резко дернулся от пронзительного ожога далекой ярости.

— Ай! — воскликнул он, роняя перо и прижимая ладонь к лицу. Чернила размазались по дуге его правой брови, запеклись в волосах.

— Ты в порядке? — спросила Джинни тихим и обеспокоенным голосом. Позади них, на другом конце комнаты, что-то упало на землю с приглушенным звуком.

Гарри повернулся, вытягивая шею, чтобы заглянуть через спинку стула. Его лицо словно горело, свинцовая тяжесть давила за глазами. Чужой гнев штопором пронизывал его, копая все глубже и злее.

Том Риддл стоял неподвижно, застыв на полпути. Его правая рука вцепилась в книжную полку, костяшки пальцев побелели от силы. Его левая рука бесполезно трепетала, пальцы судорожно подергивались, когда он невидящим взглядом смотрел вперед.