Истинное зло (ЛП)

Римус инстинктивно отступил назад, увлекая за собой Гарри. Мужчина издал низкий рык, что-то более глубокое, чем скулеж, но более тихое, чем рычание. Глаза Тома сверкнули, словно острый камень. Он ничего не ответил.

Камин снова ярко вспыхнул шлейфом зеленого огня. Оттуда вышел волшебник, небрежно стряхивая сажу со своей ярко-бордовой мантии.

— О боже, — спокойно произнес Альбус Дамблдор, наблюдая за Томом с жестким выражением лица, — Похоже, мы в довольно сложной ситуация.

Лицо Тома застыло в шоке, он ничего не мог понять. Хуже, чем раньше, как будто прозрение сформировалось во всех худших формах.

— Нет, — выпалил Том, слово слегка заплеталось из-за онемения во рту. — Нет-нет. Вы не. Вы… Вы… черт возьми издеваетесь надо мной.

Дамблдор тонко улыбнулся, не дружелюбно, но и не откровенно жестоко.

— И снова здравствуй, Том. Ты хорошо сохранился.

Том заскулил, издав низкий страдальческий звук, прежде чем плавная композиция его слов превратилась в грубый рифмованный сленг кокни из его прошлого. Он бормотал чистыми звуками, шипящими слогами, прежде чем выплюнуть яростную строчку

— Я умудрился свалить оттуда что бы попасть в это дерьмо, ага?

Альбус Дамблдор быстро моргнул от удивления, а затем тихо, почти ласково рассмеялся.

— Ах, мне не хватало твоего акцента. Он исчез к твоему шестому году обучения, если я правильно помню.

Том отпрянул; его рот открывался и закрывался, он сгорбился от ярости.

— Я заставлю тебя выблеваться твоими сранными конфетами, козел.*

*намеренное искажение в попытке передать акцент кокни

— Ах, — вздохнул Дамблдор с облегчением, — Какое красивое звучание.

Римус мягко попытался прервать его.

— Альбус? Возможно, нам следует…

— Ах, да. Вы совершенно правы, мой друг. — Альбус осторожно кивнул, поглаживая свою длинную бороду, беспорядочно заплетенную с одной стороны. — Молли? Чашка чая была бы просто великолепна.

— Ох да! — заторопилась она, ища потертый чайник.

Ноздри Тома раздулись, и он вернулся на свою кушетку, чтобы наблюдать за происходящим в его естественном состоянии; сердито.

— Я понимаю, что у нас был довольно интересный день, — признался Альбус, опускаясь на ближайший стул со вздохом от скрипа своих старых костей. — А, я вижу, юный Гарри составил вам компанию.

— Чем больше я о нем слышу, — начал Том снова спокойным тоном осторожного британца. — Тем больше я нахожу его существование раздражительным.

Римус подавился смехом, и Гарри поймал себя на том, что едва не ухмыляется от смехотворности ситуации. О Мерлин, он не мог дождаться, когда мальчик узнает о шраме на его голове.

— А, понятно, — кивнул сочувственно Дамблдор, — Это должно быть очень тревожно для тебя, Том. Что было последним, что ты помнишь?

Том посмотрел на него с неподдельной ненавистью.

— Не изменяйте сейчас своим намерениям, профессор. Это можно принять за сострадание.

Дамблдор медленно кивнул, принимая блюдце с чаем, которое Молли быстро протянула ему. Она отошла в сторону, оставив их группу напряженного противостояния.

— Прошу прощения за любые неоднозначные сигналы, которые я тебе подал, — медленно извинился Дамблдор, — Я имею самые лучшие намерения по отношению к тебе.

Том наклонил голову, раздувая ноздри. Каким бы жестоким и резким он ни был с Тонкс и Грюмом, это было ничто по сравнению с пылающими углями ярости, бушевавшими в глазах Тома сейчас.

— Не лгите мне, профессор. — ухмыльнулся Том, обнажив острые зубы. — Вы всегда прикрываетесь ложью во благо и проповедуете полусырые истины.

Лицо Дамблдора сморщилось в замешательстве.

— Мне очень жаль, но я не понимаю…

Лицо Тома исказилось в гримасе, которую никак нельзя было назвать красивой. Покореженная, восковое лицо, кожа которого была натянутая словно холст, окрашенный румянцем в оттенки крови.

— Ты надеялся, что я умру? — спросил его Том, низко зарычав. — Ты поэтому отсылал меня обратно? Снова и снова?

Римус напрягся, Тонкс съежилась, а Дамблдор постарел, как человек, подвергшийся сполна ужасам этого мира.

— О, — тихо и устало выдохнул Дамблдор. — О, мне так жаль. Том, война давно закончилась. Гриндевальда арестовали много лет назад. Нет больше бомб, которые могли бы тебе угрожать.

Том повернул шею, громко хрустнув ею. Ключица дернулась под пергаментной кожей.

— Может быть, для вас так оно и было, — ответил Том после паузы, чувствуя, как слова застревают в горле, словно черствый хлеб после утомительного дня.

— Мне кажется, что я покинул одну войну только для того, чтобы вступить в другую. На этот раз против всего мира выступаю только я.

Дамблдор опустил взгляд с легким кивком, вздыхая через нос. Он крепко сжимал свою чашку чая, тонкие струйки пара поднимались вверх.

— Я прошу прощения за все те разы, когда подвел тебя, — признался Дамблдор, — И поэтому считаю крайне важным проинформировать тебя о сложившейся ситуации.

Том выглядел готовым броситься через всю комнату, без оружия, чтобы попытаться прорваться к выходу.

— Видишь ли, Том, — Дамблдор прижал к своему виску старую обветренную руку. — Тебе удалось.

Том замер, и кровь застыла у него в жилах.

— Альбус, — прошептал Ремус встревоженно, неуверенно.