Истинное зло (ЛП)

Том тихо выдохнул, словно ветерок, постучавший в окно. Гарри почувствовал это, эту пустую птичью клетку, которую составляли его легкие и ребра. Вздох дребезжал, застревая в горле и заставляя грудь сжиматься. Том Риддл сказал:

— Темный Лорд Гриндевальд. Король замка, где он сам пленник.

Гриндельвальд посмотрел на Тома, потом перевел взгляд дальше. Он резко улыбнулся, обнажив желтые зубы с чем-то похожим на ранний кариес.

— Питомец смотрительницы. Здесь, во плоти, и тем не менее все равно ублюдок.

Том напрягся и, повернув голову, многозначительно посмотрел на обрубки его рук.

— Жаль, что я не смог сделать этого сам.

— Как будто это в твоих в силах.

Том слегка наклонил голову.

— Голодный человек способен убить кого-нибудь кирпичом. Война делает всех нас зверями. Надеюсь, ты кричал до тех пор, пока твой голос не охрип, когда они отгрызали твои окровавленные руки.

Мужчина рассмеялся, резко и жестко.

— Знаешь эти раны, кретин?

— Я видел, как люди отрезают себе ноги и за меньшее, — губы Тома жестоко скривились. — И остаются более достойными, чем твоя жалкая задница.

Геллерт выплюнул что-то по-немецки. Альбус, к большому удивлению Гарри, быстро встал и одной рукой схватил Гриндевальда за шиворот. Немец рассмеялся, забавляясь внезапной агрессией и напряжением в маленькой комнате.

— Так вот почему ты игнорировал меня, Альбус? — усмехнулся Геллерт, когда его усадили в кресло с высокой спинкой. — Из-за этого мальчика-зверя, который не должен был выжить.

— Тебе нечего говорить об этом, — резко сказал Альбус. — Ты не смеешь прикасаться к этому …

— Нет, пусть говорит, — спокойно перебил Том. — Я хочу услышать, как этот чертов мерзавец умоляет.

Воздух остыл на пару градусов, Альбус резко отпустил Гриндевальда.

— У тебя есть язык, — усмехнулся Гриндевальд. — Чтобы лакать зелья твоей суки матери и сапоги Крины Димитриу?

Том так внезапно напрягся, что Гарри забеспокоился, не проклят ли он. Это длилось всего мгновение, но Гарри не мог дышать из-за ужаса, который пронзил его легкие. Он не мог дышать, не мог дышать…

— Что он имеет в виду? — решительно сказал Том. — Объясните.

Пауза, затем Крина медленно выдохнула через нос.

— Ты знаешь, почему мы не даем зелья детям, Том? — спросила Крина.

В комнате было холодно, маленький обогреватель с оранжевым свечением почти не прогревал воздух. Толстый камень покрывал иней, воздух Тома с каждым выдохом превращался в туман. Теперь он понял, почему Крина носила такое возмутительное пальто. То, что выглядело безвкусным в одной обстановке, оказалось выгодным в другой. Густое, теплое, оно скрывало ее движения и покрывало плотной тканью ее тело. Ни один нож, ни один зуб, ни один коготь не коснется ее кожи.

— Передозировка, — решительно сказал Том. Не обращая внимания на легкое трепетание пальцев при этом слове. Слово было просто словом. Оно означает определение, столь же непримечательное, как и следующее. — Отравление. Необратимое повреждение органов и всего остального.

Лицо Крины оставалось каменным. Лицо было освещено светом, но тени от ее гусинных лап на висках казались темнее. Масляная лампа выглядела архаичной, подходящей для человека, который пьет марочное вино и живет в замке на досуге.

— А ты знаешь, Гарри?

Гарри выглядел немного удивленным, что к нему обратились так внезапно. Возможно, мальчик предполагал, что Крина спросит Дамблдора, который занял позицию за толстым дубовым креслом, в котором расслабленно развалился Гриндевальд. Он не представлял для них угрозы, заверила Крина, но Тому и раньше причиняли боль безобидные вещи.

— Ну, когда у меня исчезли кости в руке, мне пришлось принимать Костерост, — ответил Гарри. — Мадам Помфри была осторожна, она сказала, что если я приму слишком много, то у меня вырастет слишком много костей?

Крина сдвинула какие-то предметы на столе, отодвинула бумаги и перья в сторону. Небольшая полка с журналами в кожаных переплетах, ничем не отличающиеся друг от друга, привлекла ее внимание. Она выбрала одну, по-видимому, наугад.

— Альбус, ты вообще заботишься о том, что бы обучать своих учеников? — решительно спросила Крина.

Альбус не оторвался от своего безмолвного бдения, но начал говорить низким голосом, подходящим для Нурменгарда.

— В маггловском мире многие лекарства не разрешают применять беременным, — сказал Дамболдор. — Известно, что лекарства и питье передаются от матери к ребенку еще до рождения. Лекарство, которое может… помочь при нарушении сна, может помешать нормальному росту плода. Дети могут родиться без конечностей, со слишком маленькими сердцами, и только вырвавшись из утробы становятся беспомощными для жизни.

Гарри тяжело сглотнул, слегка встревоженный этой мыслью. Том, однако, не выглядел слишком обеспокоенным.

— Я знаю таких, — ровным голосом ответил Том. — Медлительные, с плохими костями. Педики, отсталые, лунатики и те, кто уже родился безумным.

Крина моргнул, и это было ее единственным выражением лица на эти современные выражения и бесчувственные комментарии. В его время они были уместны и приняты. В этом не было вины Тома.