Исток

   — Вижу, что и тебе не дают покоя проповеди преподобного Игнатия, — недовольно поморщился император. — И кто же твоя избранница?

   — Анастасия, ваше величество...

   — Вот как?.. — нахмурился император. — Позволь же, друг мой, напомнить тебе несколько строк из Притчей Соломоновых... Да ты, верно, и сам уже догадался, о каких именно строках идёт речь? Ещё не догадался?.. Ну, тогда слушай: «Глупость привязалась к сердцу юноши, но исправительная розга удалит её от него...»

Глаза императора на миг полыхнули злыми огоньками, затем вновь обрели ясность и спокойствие.

   — Друзья мои! Что же вы остановились? Вперёд! Жених и невеста сгорают от страсти, и мы должны без промедления соединить их сердца нерасторжимыми священными узами брака!..

Свадебная процессия потянулась в храм. Анастасия вырвала свою руку из ослабевших пальцев Георгия и побежала прочь от паперти.

   — А как же я? — запоздало спросил Георгий, устремляясь вдогонку за императором.

   — Возьми себя в руки, друг мой! — едва повернув голову, жёстко произнёс император. — С гетерами спят и развлекаются. На них не женятся люди твоего круга. Я советую выбросить из головы этот вздор! Полагаю, тебе пришла пора оставить глупости и заняться серьёзным делом.

   — Каким делом, ваше величество? — упавшим голосом спросил Георгий.

   — Пора послужить отечеству... Я подыщу тебе занятие, достойное твоего происхождения. Благодари же своего монарха, друг мой!..

   — Благодарю... — припадая к стопам императора, прошептал Георгий, готовый немедленно разрыдаться.

   — Бра-а-ак есть священный союз мужа и жены-ы-ы, общность всей жизни, единение божественного и человеческого-о-о... — басом прогудел Агафангел, заменяющий диакона.

Император милостиво улыбнулся Георгию и пригласил его за собой в церковь, где хористы и свидетели уже заняли положенные им места, священник ходил из придела в алтарь и обратно, помахивая кадилом, а перед аналоем нерешительно стояли «молодые», поглядывали то на священника, то на императора, словно ежеминутно ожидали сигнала к прекращению затянувшейся шутки.

Они ведь не знали, что император имел обыкновение всякую шутку доводить до конца.

* * *

Ошалевший Василий долго не мог понять, что происходило на вилле царственной распутницы как бы в шутку, а что — всерьёз.

Из разговоров вофров Василий знал, что богачи живут по каким-то своим законам и что развлекаются они порой так, что у бедных людей от их шуток хребты ломаются.

Впервые очутившись посреди такой роскоши, да ещё в компании с самим божественным монархом, Василий заранее приготовился к любым каверзам и неожиданностям, но в глубине души надеялся, что увиденное будет вполне привычным — ну, может быть, яства подороже, вина поизысканнее, уж само собой, что самому наливать не придётся, рабы и слуги подадут, унесут...

На деле же оказалось, что за стенами виллы царят законы, весьма отличающиеся от обычных.

Ни с того ни с сего император затеял этот обряд бракосочетания.

Вроде бы и в шутку, однако священник-то настоящий, да и храм не игрушечный.

При всём том, что свадьба игралась будто бы ненастоящая, ни один из фигляров и фокусников не посмел преступить порога дома Господня.

Они робко сгрудились на паперти, вполголоса переговаривались между собой, отчего-то жалели танцовщицу.

Вместе с актёрами не решился вступить под священные своды и Василий. В глубине души он побаивался кары небесной за участие в святотатстве.

Из-за спин музыкантов и игрецов Василий заглядывал в ярко освещённый сотнями свечей храм и досадовал, что не мог толком разглядеть весь обряд, совершавшийся у алтаря.

Вскоре зашевелились музыканты, очистили проход, и когда новобрачные вышли из храма, их чуть не оглушила разудалая музыка, смех и визг актрис и кифаристок, полагавших, будто шутовское действо ещё только начинается...

Молодая танцорка обалдело глядела на правую руку, где поблескивало обручальное колечко, и вдруг разревелась во весь голос.

Повар хмуро топтался рядом с ней, дёргал за руку, что-то яростно шептал на ухо.

Когда из храма вышел император, повар повалился ему в ноги, простонал:

   — Ваше величество, не велите казнить, велите слово молвить.

   — Говори, — милостиво позволил монарх.

   — Об одной только милости я прошу ваше величество, чтобы было мне позволено оставить постылую поварню...

Император взглянул на него с любопытством:

   — Чем надеешься снискать хлеб насущный?

   — Позвольте мне стать актёром, ваше величество! — выпалил молодой муж.

Император глядел на дерзкого повара довольно долго, словно изучал каждый прыщ на округлом лице новоявленного игреца, хмуро махнул рукой и произнёс непонятную фразу:

— Он сменил ремесло и вследствие этого перестал поддаваться своим дурным предчувствиям, расстался навеки со своим унынием и проникся надеждами на более счастливый исход дел в будущем... Желая спасти одну заблудшую душу, погубил обе... Подите прочь с глаз моих, ничего вы не разумеете! А ты делай что хочешь... Хочешь — жарь каплунов, хочешь — иди к лицедеям... Я сказал.