Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв.

Миниатюра из «Титулярника». 1672 г.

Русский царь считал, что он должен исполнять и мирские, и духовные обязанности, ибо царская власть объединяет их в одно целое. Но вот что интересно — Иван Грозный не претендовал на исполнение обязанностей церковного первоиерарха в отличие, к примеру, от английского короля Генриха VIII. Русский государь понимал суть царской власти иначе, можно сказать, более мистически — как разновидность монашеского подвига.

Вообще, Иван Грозный очень часто соотносил свою деятельность с монашеским служением, выражал желание принять постриг. В Послании царя в Кирилло-Белозерский монастырь встречаем такие его слова: «И мне мнится, окаянному, яко исполу есмь чернец». Вот это мироощущение — «исполу есмь чернец…», т. е. «наполовину я уже чернец», — и определяло избранную Иваном Грозным линию поведения в мирской жизни.

Монашеский подвиг исполнять ведь можно по-разному. Нил Сорский видел его суть в «умной» молитве, Иосиф Волоцкий — в строгом соблюдении устава. А Иван Грозный пошел иным путем, возродив на Руси идею древнего аскетизма в том виде, как ее понимали первые русские монахи, — практику «усмирения страстей» вплоть до «истязания плоти». Иван Васильевич принял для себя как руководство к действию саму суть этой идеи — для спасения души нужно «истязать плоть». Более того, подобный идеал монашеской жизни он стремился распространить на жизнь мирскую, собираясь решать мирские проблемы методами монашеского подвижничества.

Создается впечатление, что Иван Грозный был внутренне уверен в том, что имеет полное и несомненное право относиться к собственному государству и к собственному народу как к телу, которое необходимо истязать, подвергать всяческим мучениям, ибо только тогда откроются пути к вечному блаженству. И только пройдя через «страх Божий» в его самом непосредственном, телесном выражении, Российское государство, ведомое своим государем-иноком к «истине и свету», сможет подготовиться к ожидаемому пришествию антихриста и противостоять торжеству Мирового Зла.

В данном случае в источниках есть подтверждения тому, что идея «истязания плоти» была близка Ивану Васильевичу. Подчеркивая свое отличие от простых монахов, Иван Грозный писал: «…Одно дело — спасать свою душу, а другое — заботиться о телах и душах многих людей». И развивая мысль о своем царско-монашеском долге перед Господом заботиться о спасении подданных, он выводит незыблемый для себя принцип: «Даже у отрекшихся от мира встретишь многие тяжелые наказания, хотя и не смертную казнь. Насколько же суровее должна наказывать злодеев царская власть!» Следовательно, царская власть должна наказывать злодеев намного суровее, нежели монахи наказывают сами себя в борьбе с искушениями.

В 1582 году, во время беседы с Иваном Грозным, папский посол Антонио Поссевино, доказывая преимущества католицизма, сказал о том, что римские папы во имя христианской веры проливали кровь. Русский царь, по свидетельству Поссевино, так прокомментировал его слова: «Ты, Антоний, говоришь, что папы проливали кровь во имя Христа, это хорошо. Ведь сказал Спаситель: „Не убойтесь от убивающих тело, душу же не могущих убити“».

Второе послание царя Ивана IV князю А. М. Курбскому. Список XVII в.

Одно из обвинений, которое Иван Грозный предъявил Курбскому, состояло в том, что опальный воевода испугался претерпеть телесную муку от руки царя. Для царя очевидно — спасая свою жизнь, свое тело, Курбский предал дьяволу бессмертную душу: «Зачем ты, о князь, если мнишь себя благочестивым, отверг свою единородную душу? Чем ты заменишь ее в день Страшного суда? Даже если ты приобретешь весь мир, смерть напоследок все равно похитит тебя; ради чего же ты за тело душой пожертвовал, если устрашился смерти, поверив лживым словам своих бесами наученных друзей и советчиков?»

Вполне возможно, что именно в этом компоненте мировосприятия первого русского царя можно найти и одно из объяснений разделения государства на две части — земщину и опричнину. Земщина представляла собой часть «плоти» единой Русской земли, которую государь подверг жесточайшему истязанию, чтобы проучить врагов православия и поселить в их душах «страх Божий». Потому и войско опричное изначально строилось по принципу военно-монашеского ордена, главой которого являлся сам царь, исполнявший обязанности игумена. А территория опричнины постоянно расширялась, ибо это были земли, уже очищенные от греховных людей и их греховных помыслов.