Историческая неизбежность? Ключевые события русской революции

Конечно, не стоит на основе событий 1917 и 1991 гг. делать вывод, что Россия в известной степени обречена на авторитаризм. Однако очевидно, что размеры страны, ее неуправляемость и отсутствие демократических традиций создают серьезные препятствия на пути функционирования репрезентативного правительства. А учитывая недавнюю российскую историю, можно понять предпочтения русского народа, регулярно выявляющиеся посредством опросов общественного мнения: «порядок» лучше «свободы».

VI. Чему мы научились

Революция 1991 г. стала полным отказом от наследия 1917-го. Одними из самых символичных ее моментов было свержение толпой памятника Дзержинскому у штаб-квартиры КГБ в Москве и неожиданное решение жителей города, который с 1924 г. назывался Ленинградом, переименовать его в Санкт-Петербург. Казалось, что Ленин умер. Следующие несколько лет стали «концом истории» – в мире доминировали США, и даже те немногие страны, которые называли себя коммунистическими, начали либерализацию экономики, что заставило многих ожидать того же и в политике.

Революцию 1917 г. можно рассматривать как событие, ключевое для дальнейшего хода истории, однако оказавшееся тупиковым, как это было с империей инков. В самом деле, один из основных уроков, извлеченных из революции, негативный. Мы усвоили, что революции не работают. Сложно представить себе, что марксизм когда-либо вернется. Революция испытала его как историческую теорию, и эксперимент потерпел неудачу. Диктатура пролетариата не привела к коммунистической утопии, результатом стала еще худшая диктатура. Потерпел неудачу и соответствующий рецепт экономического управления. Сегодня ни один из серьезных экономистов не будет рассматривать тотальное право собственности государства как путь к экономическому процветанию. У рыночной экономики, несомненно, есть свои недостатки, и после экономического кризиса 2008 г. работы Карла Маркса ненадолго вошли в список бестселлеров нехудожественной литературы во Франции, однако один из уроков, извлеченных из коммунистического эксперимента, состоит в том, что в большинстве аспектов рыночная экономика работает лучше государственной. С 1991 г. стремление уйти от социализма стало безоглядным.

Что касается политики, то здесь приговор ленинизму не столь определенный. Несомненно, однопартийные государства уже не в моде. По сравнению с застоем и коллапсом Советского Союза единственной привлекательной моделью управления выглядит демократия западного образца со свободным рынком. Начиная с конца 1970-х гг. (и этот процесс значительно ускорился после 1989 г.) более 40 стран ушли от варианта с единственной правящей партией. Около двух третей стран на земном шаре имеют теперь демократическую форму правления. В современном мире, где с головокружительной быстротой развиваются коммуникации, торговля и возможности передвижения, было бы непросто возродить герметично закрытую экономику и общество, на которых держалась советская система. Даже Северная Корея теперь подключена к интернету.

Тем не менее остается под вопросом, может ли мировая деленинизация пойти еще дальше. Поднимающийся вал демократии по многим признакам уже достиг своего пика. Кое-где (в первую очередь в самой России) она начала отступать: режимы находят пути контроля над внутренним политическим процессом, сохраняя при этом прочные связи с остальным миром. Самый яркий пример тому, конечно, Китай – до сих пор демонстративно ленинистское однопартийное государство, отказавшееся от марксизма в пользу рынка и теперь быстро идущее к тому, чтобы стать крупнейшей экономикой в мире и главным вызовом глобальному доминированию Запада. Учитывая ключевую роль СССР в создании и развитии коммунистической формы правления в Китае, сложно не увидеть в нем самое значительное наследие революции 1917 г.