Историческая традиция Франции

В прошлом альтернативой материального неравенства становились сознание «общей судьбы», политизация общества, его уверенность в себе. Вообще республиканская модель, утверждает Шнаппер, была гораздо успешнее при подъеме национализма и государственном авторитаризме: «Националистическая Франция верила в свое величие и превосходство». Теперь «патриотизм заменяют дискуссии о национальной идентичности… Историки и журналисты охотно осуждают национальную идею как продукт истории, написанной националистами… Обличают империализм, колониальный проект, рабовладение так же, как длительное лишение женщин гражданских прав… Какой бы ни была историческая правдивость этой самокритики и ее нравственная ценность… можно отметить, что подобное самообличение менее эффективно в интеграции иммигрантов, чем… образовательная система, которая призвана была внушить обучающимся, что “Франция – самая справедливая, самая свободная, самая гуманная”» (цитата из учебника).

В этом плане, считает Шнаппер, поучителен опыт США, где «патриотизма» больше, чем в европейских обществах, что и влияет благоприятно на интеграционный процесс, хотя латиноамериканские иммигранты не обнаруживают ни желания знать английский язык, ни поддерживать миф о процветании («американская мечта»).

«Авторитарный социальный порядок, – продолжает Шнаппер, – более эффективен, когда речь идет об интеграции выходцев из народной среды». Индивидуализм больше подходит для преуспевающих категорий, а для малоимущих, у которых недостает средств социального продвижения, он становится деструктивным, «негативным индивидуализмом». В подобных случаях более эффективен государственный патернализм, строгие законы, жесткий социальный контроль[917].

Анализ перспектив решения проблем интеграции подводит авторитетного французского социолога к идеям политической мобилизации французского общества при авторитарной роли государства. Главное – добиться высокого уровня политического сознания и понимания всеми гражданами ответственности перед страной. У Шнаппер есть, однако, сомнения в реальности такого курса. В современном мире по общему правилу политизированность скорее разобщает, и это особенно опасно для Франции, где модель интеграции традиционно базировалась на политических категориях. А для успешной борьбы с дискриминацией во имя торжества республиканской модели требуется не авторитаризм, а демократизация.

Тоталитарные тенденции (как и экономический кризис) обостряют ситуацию с признанием Другого, и, хотя эта ситуация не доходит в демократических обществах до таких форм «эссенциализации», что граничат с расизмом, «бои за демократию против расизма никогда не прекращаются». «Политика интеграции увенчается успехом в той мере, в какой французское общество проявит способность к реформированию и одновременно сохранит собственные ценности, не поддаваясь демагогии»[918], – заключает социолог.

Однако вряд ли может считаться «демагогией» опасность «эссенциализации» ислама, т. е., по словам Оливье Руа, автора книги «Секуляризация и ислам» – тенденция «свести его к неизменной величине, с помощью которой можно объяснить… любые неоднозначные поступки людей с мусульманскими корнями как механическое следствие принадлежности к исламу». Типичный пример эссенциализации – постулат: «ислам не отделяет религию от политики, значит, мусульмане не способны к восприятию демократии и секуляризма».

Эссенциалистский подход формирует отрицательное отношение к мусульманскому сообществу, в которое включают любого этнического мусульманина независимо от того, верующий он или нет, причисляет сам себя к этому сообществу или не причисляет. А поскольку «общий знаменатель для сего воображаемого сообщества выводится, как правило, из постулатов консервативного и фундаменталистского ислама, это позволяет утверждать, что мусульмане смогут адаптироваться как в современном мире вообще, так и в Европе в частности, только если адаптируют и реформируют свою религию»[919].

Подобно другим поборникам традиционной, «республиканской» модели, Шнаппер выводит за скобки проблемы культурной дифференциации, сводя их к социальным предпосылкам. Культурные различия при таком подходе – социальное зло, которое должно быть преодолено. Напротив, для оппонентов культурная дифференциация создает возможности для позитивного обновления французского общества. Они считают, что реформированию подлежит, в первую очередь, собственно республиканско-унификаторская модель интеграции именно потому, что та не соответствует ни новым реалиям, ни новым перспективам.