Историческая традиция Франции

300 знатных протестантских семей были немедленно выселены из города, немало их эмигрировали во время репрессий, предпринятых Людовиком ХIV. В ХVII – ХVIII вв. Ла-Рошель постепенно обретала прежнее торговое значение, однако и в конце ХIХ в., по свидетельству Видаля де Лаблаша, скорее прозябала, чем развивалась. Предназначенная благодаря своему географическому положению стать «торговой республикой», писал географ, Ла-Рошель – «маленький порт» с остатками «боевого прошлого среди мирного довольства и благодати». Утрата Францией в середине ХVIII в. большинства владений в Новом Свете нанесла сокрушительный удар по межконтинентальной торговле, от которого оправились лишь Нант и Бордо. Ла-Рошель разделила судьбу Сен-Мало. «Не столько география, сколько история изменила Ла-Рошели. Подобно другим городам океанского побережья, она пала жертвой нашей нереализованной мечты об океанском могуществе»[104].

Город стал расти только в ХХ в. Это по-прежнему прежде всего океанский порт[105] – торговый и рыболовный, а заодно центр морских путешествий. С населением 75 тыс. человек Ла-Рошель – важнейший населенный пункт между устьями Луары и Жиронды, центр департамента Приморская Шаранта с промышленной сферой, университетом (основанным в 1993 г.), аэропортом и транспортной инфраструктурой, стремительно развивавшимся в последние десятилетия ХХ в. туристским сервисом.

Расположенный к югу город Сент был крупным административным и культурным центром во времена Древнего Рима, а в Средних веках центром области Сентонж. Напоминанием о его богатой истории служат теперь остатки амфитеатра, арка Германикус (19 г. н. э.), церкви романской архитектуры и старинный городской центр. По соседству с Сентом в долине Шаранты находится винодельческий район, производящий хорошо известный «напиток богов», который получил свое имя по названию местного города Коньяк.

Рядом поля исторических сражений при Тайлебуре и Жарнаке. Тайлебур имел важное стратегическое значение благодаря мосту через Шаранту, по которому проходил путь из Северной в Южную Францию. Самым известным из боев за Тайлебур была битва 1242 г., в которой Людовик IХ Святой вместе со своим братом Альфонсом, графом Пуатье, разбил местных феодалов, поддержанных английским королем Генрихом III. При Жарнаке в 1569 г. произошла битва между католиками и гугенотами, в которой пал предводитель последних принц Конде.

Между Пуату и Центральным массивом расположен Лимузен. Это уже предгорье – «край высокий, холодный и дождливый» с множеством рек. Мишле по поводу местного многоводья вспоминал поговорку: «Лимузен не погибнет от засухи». Его «красивые гранитные ущелья, окруженные горами, его обширные каштановые леса питают население, людей добропорядочных, но неповоротливых, боязливых и неуклюжих от нерешительности». К этим людям история была немилосердна: долгое время остававшийся предметом спора между Англией и Францией Лимузен стал «краем страданий». Выделяется при том характером своего населения Нижний Лимузен, это – «живой и остроумный характер южан». Имена Сегюров, СентОлеров[106], Ноай[107], Вантадуров[108], Помпадур и, разумеется, маршала Тюренна – свидетельство, что люди этого края «были крепко привязаны к центральной власти и благодаря этому вполне преуспели»[109].

Центральный массив

Горы верхнего Лимузена – часть горного пояса, который продолжается в Оверни и далее в Севеннах. Бывшая провинция Овернь – расположена в долине реки Алье, над которой с запада господствует массив Мон-Дора, возвышающийся между вершиной Пюи-де-Дом и массивом Канталя. Все это потухшие вулканы, наследие деятельности которых тектонические отложения, термальные источники («нет долины, над которой бы не курился дымок»), застывшая базальтовая лава. Здесь дикие заросли кустарника соседствуют с оазисами плодородной, удобренной вулканическими массами земли (Лимань). Орешник на базальте и зерно, прорастающее на камнях, стали для Мишле символом этого края. «Города черны от лавы, из остатков которой они сооружены (Клермон-Ферран, Сен-Флур), но окружающая долина замечательна». Величественны горы, и самая величественная из них Пюи-де-Дом, «милый наперсток в 700 туазов (1464 м.) высотой»[110].

Видаль де Лаблаш напоминал: «Эта вершина была священной для древней Галлии», с ней связано общее представление о стране. А Лимань (долина Алье между Клермон-Ферраном и Риомом) была одним из двух-трех мест, красотой и изобилием которых предки современных французов имели обыкновение гордиться. Это «синоним изобилия» для бедных районов, которые ее окружают, и «здесь в сердце Центральной Франции входит влияние Парижского бассейна», которое смягчает изоляцию Центрального массива.