Исторические и приключенческие произведения. Книги 1-16

– Она совсем не отдает себе отчета в том, что делает. То она спокойна и молчалива, то начинает кричать и скандалить. Вчера утром пришли из полиции и забрали ее, чтобы увезти в сумасшедший дом, так как от нее можно было всего ожидать… И еще одно ужасное горе… ты еще не знаешь о нем, наверное… Молодая графиня тоже там…

– Графиня? Лили? Где «там», мать?

– Там же, где и твоя несчастная сестра.

– В сумасшедшем доме? Не может быть! Тебя обманули.

– Нет, она там, – со слезами на глазах сказала старая женщина.

Это было слишком даже для сильной души Губерта. Он закрыл лицо руками и замер так, не в силах произнести ни слова.

– И она… Она тоже там!.. – со стоном вырвалось у него.

– Теперь ты знаешь все, сын мой, – продолжала старушка дрожащим голосом. – Я пришла проститься с тобой. Больше на этой земле мы не увидимся…

Губерт схватил иссохшую руку матери и прижал к губам. Он всей душой сочувствовал ей. Каково видеть, как на детей, в которых заключался весь смысл жизни матери, одно за другим обрушиваются несчастья? Бедная, бедная мама…

Между тем время, отведенное для свидания, истекло, и надо было расставаться.

– Прощай, сын мой, – промолвила, рыдая, бедная старушка. – Да пребудет с тобой благословение Господа. Ты невиновен, ты не убийца. Это будет мне последним утешением, когда наступит мой смертный час.

Она благословила сына, поцеловала его в лоб и медленно вышла из комнаты, едва держась на ногах.

Спустя несколько дней до Губерта дошла печальная весть, что его мать умерла, не перенеся горя, и похоронена в лесу рядом с отцом.

Мысль о побеге теперь все чаще приходила ему в голову. Губерту ничего не оставалось в этой жизни, что жаль было бы потерять, и ничто больше не удерживало его от рискованного шага. Он должен вырваться из этих стен и оказаться на свободе. А затем он уедет как можно дальше. В Новый Свет, например, в Америку, и там, не боясь преследований, начнет новую жизнь.

Он принялся обдумывать план побега.

Бежать через окно нечего и пытаться: оно забрано толстой железной решеткой и, кроме того, выходит во двор, где постоянно дежурит охрана и со всех сторон высокая стена. У входа в тюрьму тоже часовые, но там есть какая-то надежда пробраться незамеченным, удалось бы только выйти из камеры. Толстая дубовая дверь камеры постоянно заперта. В коридоре днем и ночью находится надзиратель.

Однако за долгое время своего заключения Губерт невольно изучил все подробности тюремной жизни и распорядок дня. Он заметил, что дневной надзиратель, разнеся заключенным скудный ужин в шесть часов вечера, тотчас же уходил, тогда как сменяющий его ночной надзиратель появлялся в коридоре не раньше девяти часов. Если бы кому-нибудь из заключенных удалось в течение этих трех часов выйти из своей камеры, то он мог бы беспрепятственно добраться до самых ворот тюрьмы.

Значит, первым делом надо найти средство – каким-то образом отпереть дверь камеры.

Это было далеко не легкой задачей, но жажда свободы придала Губерту силы и обострила его изобретательность.

По случаю холодного времени в камере установили маленькую печку, которую он каждое утро сам и топил, для чего тюремщик выдал ему небольшую кочергу. Эту-то кочергу Губерт и задумал превратить в ключ.

Пользуясь ночным временем, когда тюремщик спал в конце коридора, Губерт постепенно заточил кочергу на ржавом чугуне печки таким образом, что она приняла форму отмычки. Он попробовал отпереть дверь, и к величайшей его радости большой дверной замок без особых усилий поддался ему. Тогда Губерт спрятал свой инструмент за печку и стал с нетерпением ожидать приближения вечера.

Намеченный час наконец настал. Дневной надзиратель ушел. Тюремный коридор опустел на целых три часа.

Взяв кусок мела, Губерт написал на столе, как на грифельной доске: «Прощайте! Я невиновен и, с Божьей помощью, возвращаю себе свободу».

С сильно бьющимся сердцем отпер он дверь и вышел в коридор, тускло освещенный редкими лампами.

Во время судебного разбирательства Губерта часто водили из тюрьмы в здание суда и обратно, поэтому он хорошо знал коридоры, соединяющие оба здания. Если ему суждено выбраться отсюда, то только через здание суда, которое никем не охраняется, не считая часового у входа.

Никем не замеченный, Губерт прошел по тюремному коридору, спустился по лестнице в просторный вестибюль здания суда. Дверь на улицу, судя по всему, была не заперта, часовой прохаживался взад и вперед. Улучив минуту, когда тот свернул за угол коридора, Губерт осторожно выскользнул на улицу. Снег, лежавший толстым слоем на тротуаре, заглушил его шаги, и когда часовой повернул назад, беглец уже растворился во мраке.

Свернув в боковую улицу, Губерт остановился и с облегчением перевел дух. Свободен! Наконец-то он свободен! Не медля ни секунды, он быстрым шагом направился по дороге в Варбург.

Не было еще и девяти вечера, когда он достиг своего дома. Полное запустение царило там, потому что в доме никто не жил с того времени, как мать и София последовали за ним в город.