Исторические миниатюры. Как отвага, скука и любовь сформировали мир

Королевство в два километра. Четыре века спустя римлянин по имени Макробий напишет оду старым добрым временам и назовет ее «Сатурналии». В этом произведении группа друзей ностальгирует по далекому золотому веку, и один из них решает заговорить о дочери Августа. Столько времени прошло, а ее все еще вспоминали как важного персонажа лучшей эпохи. Макробий сообщает, что в Риме Юлию любили за то, что она была доброй и дружелюбной, но еще говорит, что у нее была репутация распутницы и бесстыдницы. К примеру, он рассказывает, что ее всегда окружали люди, что она произвела фурор в Большом цирке, когда разделила свою ложу с молодыми гуляками, и что, когда Август ее отчитывал, она дерзко ему отвечала, даже если разговор происходил на публике. Однажды император упрекнул ее в том, что накануне на ней была довольно откровенная одежда, на что Юлия ответила: «Сегодня-то я оделась для отца, а вчера одевалась для мужа»[50]. А иногда, по крайней мере по слухам, Юлия шутила, что, несмотря на ее измены, дети все равно были невероятно похожи на Агриппу: «Ведь я никогда не беру пассажира, если корабль не загружен».

Порой Август оправдывал ее, говоря в шутку, что у него было два избалованных ребенка, Рим и Юлия, однако постоянно терпеть такое поведение он не мог. Он получил деревушку из глиняного кирпича и превратил ее в мраморный город, дом для миллиона жителей, столицу огромной империи, но еще он намеревался сделать так, чтобы в городе царила нравственность. Для этого он обратился к старым ценностям и, опираясь на них, принял законы, которые должны были стимулировать заключение браков и повышение рождаемости. А также, несмотря на то, что Август сам был развратником и любителем девственниц, он издал законы против прелюбодеяния и распущенности. Он даже дошел до того, что приказал женщинам, которые до этого сидели в цирке вместе с мужчинами, занимать высокие ярусы, чтобы не видеть вблизи тела гладиаторов. И его собственная дочь тоже стала проблемой.

Мы не знаем, в какой степени Август был осведомлен о том, что о ней болтали, но в чем только ее не обвиняли! Если мы, например, обратим внимание на Сенеку и Плиния, то узнаем, что Юлия организовывала уличные оргии и без всякого стыда у всех на виду занималась на форуме проституцией с любым незнакомцем. И хотя подобные обвинения, выдвигаемые против женщин, были привычным явлением в Античности, особенно если эти женщины были влиятельны, такие истории, будь они правдой или выдумкой, распространялись и про Юлию. В любом случае их оказалось достаточно для того, чтобы отец решил преподать ей пример и наказать ее: возможно, привычки дочери действительно застали Августа врасплох, потому что он даже не смог сам прийти в Сенат, чтобы огласить обвинения. Вместо этого он остался дома, откуда выходил нечасто, и отправил письмо, в котором обвинял Юлию в совершении и подготовке ужасных преступлений. Никакого суда не было, потому что это было не нужно: слова Цезаря было достаточно, чтобы доказать истину.

Поэтому после того, как ее предполагаемые любовники и соратники по разврату были казнены или отправлены в ссылку, Юлию вместе с ее матерью сослали на остров площадью менее двух квадратных километров, где любые удобства и компания были запрещены и где кто-то мог с ними увидеться, только если обо всем, вплоть до того, сколько следов или шрамов на коже было у посетителя, был проинформирован сам Август. Люди просили Августа пощадить дочь, и все же император не только отказал им в этом, но даже выступил на публике и выкрикнул: пусть боги накажут самих просителей, наградив их дочками, подобными Юлии. По его собственным словам, Август мог простить ее только тогда, «когда смешаются огонь и вода». Вот почему однажды ночью жители Рима подошли к Тибру и кинули в реку факелы. Впрочем, и этот жест не смягчил сердце императора. Юлия была обречена.

Это произошло около 2 года до н. э. Когда отец похоронил ее заживо, первой принцессе Рима было чуть меньше сорока лет.

* * *