Исторические миниатюры. Как отвага, скука и любовь сформировали мир

Изначально этот проспект был участком римской дороги. И хотя время шло, одни империи исчезали, другие появлялись, на протяжении многих веков любой, кто хотел бы попасть в Барселону, хоть с юга, хоть изнутри страны, должен был по нему пройти. Поэтому, из-за своей сентиментальности, мне нравится думать, что я живу рядом с дорогой, которая всегда соединяла место, где я сейчас проживаю, с местом моего рождения. Дорога, которая видела, как войска входят, выходят и разбивают лагерь, которая видела дворцы и монастыри, заводы и хижины, прогуливающуюся буржуазию и толпы рабочих, королевские экипажи и ветхие дилижансы. Дорога, вблизи которой умирали короли, и в том числе Мартин Гуманный – его шут сказал, что короля убил приступ смеха. Дорога, на которой, если бы разбойник Роке Гинарт не захватил его на пляже в праздник Сан-Хуан, можно было бы даже увидеть Дон Кихота. Видела она и менее лиричные сцены: на одном из ее концов находилась одна из барселонских виселиц, неизбежное напоминание о том, что этот город, который вешает преступников одного за другим без перерыва, делает с плохими людьми. Августова дорога, Мавританская дорога, Камино-Реаль[55]. Все это, а также многое другое, является частью истории. Мне хочется верить, что если этот проспект все еще существует, если ни один градостроитель не стер эту улицу во имя рациональности и симметрии, то случилось это из-за уважения к тем эпохам, которые в ней заключены.

И все же, говорю вам, ничего особенного в этой улице нет. Наши деревни и города полны подобных улиц: нужно только уметь их находить. А что до меня, то пора бы мне и замолчать. Но прежде чем я уйду, мне бы хотелось закончить книгу одной сценой. Ее главный герой – Никколо Макиавелли, честный гражданин, чье имя не вызывает у нас никаких приятных ассоциаций, потому что он осмелился рассказать правду о власти. Если точнее, то он написал свою знаменитую книгу в изгнании, потому что власть, воплощаемая Медичи, поняла, что он готовил против нее заговор. Вдали от двора, запертый в деревушке на окраине Флоренции, отвергнутый и покинутый всеми, Макиавелли посвятил свои дни полям, стадам и лесам, но с приходом ночи – как рассказывал он своему другу в знаменитом письме – все менялось. С наступлением ночи он снимал свою грязную тунику, надевал настоящую одежду, открывал книгу и отправлялся в древний мир, мир, населенный людьми, с которыми он, в одиночестве, начинал беседу, длившуюся веками: «Здесь я без стеснения беседую с ними и расспрашиваю о причинах их поступков, они же с присущим им человеколюбием отвечают. На четыре часа я забываю о скуке, не думаю о своих горестях, меня не удручает бедность и не страшит смерть»[56].

Будет неразумным утверждать, что эта книга, которая сейчас закончится, достигла чего-то подобного, однако именно к этому она стремилась. Ее страницы закончились, но наш великий и ужасный мир, к счастью и к сожалению, породит еще множество подобных историй. Историй, которые останутся воспоминаниями на табличках, улицах и забытых уголках городов. Историй, которые просто нужно уметь находить. И вот наконец пришло время прощаться. Увидимся за следующим поворотом.