Исторические миниатюры. Скрытая реальность

Византийские архивы повествуют, что уже в V-м веке в причерноморских степях кочевали булгары – народ скифского происхождения. Волна тюркской экспансии из Алтая заставила булгар разбиться на отдельные группы. Иные из этих групп покорились пришельцам и смешались с ними. Другие были вынуждены переселиться. Одна ветвь (белги) под началом хана Аспаруха направилась за Дунай и стала протоэтносом современной Болгарии; другая на Кавказ; третья – кутригуры – во главе с ханом Кутрагом перекочевала на север, и осела на Каме и Волге. К слову, волжские булгары являются предками современных народов казанских татар и чуваш.

Примечательно, что очередной правящий булгарами хан Кубрат воспитывался при дворе византийского императора. В 632-м году он взошёл на престол, и в 635-м году взял в жёны дочь благородного грека Евдокию. От императора Византии Ираклия хан Кубрат получил титул патриция. Иначе – стал потомственным византийским князем!

Осевшие в Волжско-Камском бассейне кочевники Кубрата при поддержке Византии создали самостоятельное государство Волжскую Булгарию, и благодаря великому водному пути соприкоснулись с народами Востока, приняв от них целый ряд достижений культуры, цивилизации, и… ислам.

В начале X столетия (922-й год) булгарский государь Алмуш в поисках военной поддержки против хазар, правители которых исповедовали иудаизм, пригласил посольство из Багдада и принял ислам под именем Джафар ибн Абдаллах, о чём свидетельствуют серебряные монеты, отчеканенные в Булгарии в его царствование.

Именно тот неофит Алмуш впервые официально объявил ислам государственной религией Булгарии, и стал титуловаться на арабский лад эмиром.

Впоследствии именно его потомок Муэмин имел дело с Владимиром, и по логике времени и событий именно его дочь могла стать «договорной» женой киевского князя.

Летописи скупо описывают киевскую княгиню, называя её прохладно – «булгарыня». Иные летописцы высказывались в том смысле, что «булгарыня» была прислана из Византии, и звали её Анна, и была она дальней родственницей христианским кесарям Дунайской Булгарии… Очень невнятно, и очень неубедительно. Главное же – в такой версии мало логики и ещё меньше исторической правды. А вот в том, что булгарская царевна родила Владимиру двух сыновей, будущих страстотерпцев и святых христианской церкви, все летописцы единогласно сходятся.

Полигамный и вельми женолюбивый Владимир занят был делами государственными и иными, но, тем не менее, определил Борису и Глебу собственные уделы – Ростов и Муром.

Не потому ли волжские булгары в 1078-м году пытались захватить именно Муром, что считали его законной собственностью Глеба, носителя благородной крови булгарских ханов? И не потому ли сыновья Владимира, князья Борис и Глеб, убиенные своим братом по отцу – Святополком Окаянным – так долго, мучительно долго ждали канонизации?

Вероятнейшая причина беспрецедентной задержки заключалась в том, что греческие митрополиты не решались ввести в ранг святых христианской церкви детей царевны-мусульманки… Парадокс, однако, вырисовывался…

И если это так, то в закрытой части Договора Владимир мог обещать принять ислам, благодаря чему Муэмин и отдал ему, язычнику, свою правоверную мусульманку-дочь. Для Муэмина на чаше весов были, с одной стороны, запрет на смешанные браки в исламе; с другой – перспектива ввести в лоно своей религии мощное славянское княжество, со всеми вытекающими отсюда геополитическими последствиями.

Но, судя по последствиям реальным, Владимир переиграл волжского хана, не выполнив своего обещания. Переиграл на своём поле, используя великолепный политический инструмент, именуемый – «религиозные игры». Он передумал, и направил свой государственный корабль к берегам христианской Византии, очевидно, представлявшейся ему более перспективным союзником.

Но вернёмся в стольный град Киев, в терем светлой княгини булгарского происхождения. По занятости своей, и следуя некой традиции, Владимир не препятствовал супруге своей назвать детей именами Борис и Глеб.

Борис, бесспорно, булгарское имя, усечение от династического имени Богорис, принадлежавшего ещё нескольким древним булгарским ханам. С этим вполне себе ясно.

Но Глеб? Сложно найти причину, по которой мать-булгарыня в той ситуации позволила бы назвать своего второго сына скандинавским именем. Да и Владимир, затевая религиозно-политические реформы, фактически «сливший» уже ненужных ему варягов за море, едва ли допускал продолжение проскандинавской традиции имянаречения в своей многочисленной семье. Булгарскую жену свою, судя по ряду летописных деталей, Владимир любил, и вполне естественно, что Борис и Глеб стали его любимыми и доверенными сыновьями среди очень многих других детей обоего пола.

Весьма велика вероятность сугубого авторства в наречении Бориса и Глеба их царственной матерью.