Исторические очерки Дона

Александр отклонил переговоры. Он оставался верен своему слову. Враг до последнего солдата должен оставить Русскую землю, раньше этого не может быть никаких разговоров о мире. Договариваться о мире с врагом, сидящим в горящей Москве, было невозможно.

В войну 1812-го года при Русской армии находился сначала, как обер-квартирмейстер кавалерийского корпуса графа Палена 2-го, потом при корпусе Витгенштейна прусский майор Карл фон Клаузевиц. Считая долгом своим бороться с Наполеоном, поработившим его родину — Пруссию, он поступил в Русскую армию. Это был вдумчивый, высокообразованный офицер, создавший потом огромный военно-философский труд «О войне». Труд этот стал основанием немецкой военной науки «стратегия». Клаузевиц проделал с Русскими войсками все походы 1812, 1813 и 14-го годов. В описании этих войн Клаузевиц пишет: «…Отступление Наполеона было неизбежно, и самый поход оказался неудавшимся с той минуты, когда Император Александр отказался заключить мир. На достижении этого мира были построены все расчеты; в этом отношении Наполеон, конечно, ни минуты не обманывался»…

Москва была взята… Мира не было. Что же дальше?.. Оставалось только… отступление.

Глава XXIX

Сражение у Тарутино 5-го октября. Отступление французской армии из Москвы. Дело у Малоярославца 12-го октября. Городня 13-го октября. Зимний поход. Переправа через реку Вопь 28-го октября. Платов пожалован в графское достоинство. Поражение маршала Нея у села Гусиного. Березина 12-го ноября. Наполеон покидает армию. Казачья добыча. Пожертвования на церкви. Конец «отечественной войны».

Престарелый Кутузов, всю жизнь проведший в походах и войнах, видел то, чего не видели его более молодые сотрудники. Он видел разложение французской армии, он понял, что настало время, когда, как он сказал в Филях, французы начали питаться конским мясом. Он считал, что теперь его задача — сохранить, одеть, обуть, накормить, словом, сберечь Русскую армию, предоставив «двунадесяти языкам» погибать своею смертью при отступлении по ими же разоренной дороге.

Но когда «партии» (разъезды) выяснили, что в лесах, недалеко от селения Тарутино, весьма беспечно стоит авангард Мюрата, и когда штаб Кутузова стал настаивать на том, чтобы атаковать Мюрата, фельдмаршал очень неохотно дал на то свое согласие.

Была составлена «диспозиция» — приказ армии, и Русская армия, отдыхавшая на Рязанской дороге, пришла в движение. Все жаждали боя; все были уверены в победе. Осенние дороги были грязны. Орудия и повозки утопали в болотах. Отдельным колоннам приходилось идти по глухим лесным проселкам. Пехота подвигалась медленно. Ночное движение с расчетом напасть на Мюрата на рассвете не удалось. Пехотные колонны блуждали в лесах, и к рассвету 6-го октября к реке Чернишне, на которой стоял биваком Мюрат, подошла только казачья колонна графа Орлова-Денисова.

У Мюрата было несколько десятков тысяч конницы, пехоты и артиллерии, у Орлова-Денисова 9 конных полков, неполные пять тысяч. В ожидании подхода пехоты казачий отряд остановился на опушке леса и послал дозоры наблюдать за неприятелем. Были получены донесения, что французы не подозревают о присутствии поблизости от них казаков. На биваке, в палатках и шалашах было тихо. Солдаты спали. Просыпалась только конница, и казаки видели, как на непоседланных лошадях и без оружия проехали солдаты на реку поить лошадей.

Наступал хмурый осенний день. Ветер бил голыми ветвями, срывая с них последние листья. Пошел мелкий, холодный дождь. В серую дымку тумана закутался французский стан.

Казачьи полковники съехались к Орлову-Денисову.

— Ваше сиятельство, начинать, что ли? — спрашивали они.

Орлов-Денисов посматривал на часы, на восток, откуда по лесной дороге должны были выходить пехотные колонны. Но там не было заметно движения. Было тихо, только лес мерно гудел, да сыпались с неба ледяные капли дождя.

— Ведь проснутся, ваше сиятельство. Тогда тяжелее будет. А теперь и одни ловко управимся.

— Ну!.. С Богом!..

Полковники поскакали по своим полкам.

— Гг-иии!.. Гг-ииии! — раздалось в сыром холодном утре и, сотня за сотней, из леса понеслись пятьдесят казачьих сотен.

Нападение было столь неожиданное и стремительное, что французы не успели очнуться от сна и понять, что же это происходит, когда весь лагерь левого крыла и 38 орудий были отхвачены казаками. Полки рассеялись по стану, били разбегающихся, сгоняли толпы пленных, вывозили пушки, поджигали зарядные ящики. Везде были тревога и ужас.