Исторические силуэты

Для России наступили тяжелые времена. В конце 70-х годов в стране резко обостряется политическая обстановка. Растет революционное движение… Самодержавная власть переживает кризис. Усиление политической реакции активизирует борьбу народников. Основным орудием борьбы народников («Народной воли») становится террор.

В ряду совершенных террористических актов — убийство С. М. Степняком-Кравчинским шефа жандармов И. В. Мезенцева. Общество вновь взбудоражено^{89}. Известие об этом застает Воронцова-Дашкова в Ново-Томникове. «Жаль Мезенцева, — пишет он Александру Александровичу, — павшего жертвой слабости правительственных органов и вместе с тем необузданности административного порядка… Что ужасно — это безнаказанность убийства, совершенного днем на одной из главных улиц Петербурга, безнаказанность, показывающая слабость и. беспорядок в правительственных отправлениях». Убийство Мезенцева — повод, чтобы высказать свои соображения о положении в стране, и быть может, это первая для лас возможность как-то судить о политических взглядах Воронцова-Дашкова. Их основа — то, с чем пришлось ему столкнуться, живя в деревне. «Эта слабость, этот беспорядок виден и здесь, внутри России. Необузданность волости, своеволие судей, взяточничество, равнодушие земства — вот где настоящий корень революции, а не в нескольких тысячах недоучившихся мальчишек, у которых нет почвы под собой». Как видим, он пока еще недооценивает революционную силу народников. Впрочем, он сам же и объясняет причину этого: «Но, когда поживешь в провинции, в деревне, эта революционная организация кажется смешной и едва ли кто верит в ее силу»^{90}.

Итак, казалось бы, названа основная причина революционного движения — волостное управление, «более всего требующее изменения». «Полуграмотный писарь ради штофа водки заставляет пьяного и безграмотного старшину делать все, что ему вздумается. Волостное правление и крестьянское общество обыкновенно решают дела по числу поставленных штофов или ведер, сам выбор в должности на водке… основан». Далее в письме шло описание ритуала выборов, в котором Воронцов-Дашков рисует страшную картину пьянства, самосуда мужиков и т. п.^{91}Может создаться впечатление, что этот взгляд как бы изнутри суживает кругозор политического мышления Воронцова-Дашкова, низводя причины революционных настроений до масштабов одного лишь сегмента административно-политической системы.

Однако мы имеем свидетельство понимания Воронцовым-Дашковым коренных причин внутриполитического кризиса в России.

В 1881 г. в Лейпциге, в издательстве Ф. А. Брокгауза выходят «Письма о современном состоянии России. 1-го апреля 1879 — 6-го апреля 1880». Хорошо известно, кто их автор — Р. А. Фадеев, хотя в этом первом издании «Писем» автор не указан. Более того, в предисловии написано следующее: «Печатаемые ныне двенадцать писем о современном состоянии России были представлены… в смутный год с апреля 1879 по апрель 1880. Они писаны двумя одномыслящими лицами вместе, хотя подписывались лишь одним из них… Вероятно, письма эти остались бы еще долго под спудом, если б недавние сокрушающие события не вынудили нас считать делом совести — высказать наше мнение вслух». Таким образом, из предисловия явствует, что авторов было двое. В статье о И. И. Воронцове-Дашкове, опубликованной в седьмом томе «Энциклопедического словаря» того же издателя, сказано: «Перу гр. Илл. Ив. принадлежит X глава в «Письмах о современном состоянии России»^{92}. О том же толковали и в великосветских околоправительственных кругах, но с долей сомнения относительно авторства Воронцова. Так, Богданович записывает в своем дневнике по поводу фельетона Суворина в «Новом времени» об сказанных записках (написанных еще до события 1 марта 1881 г., но напечатанных Брокгаузом после), что Зуворин якобы не знал, что они написаны одним Фадеевым, а Воронцов-Дашков их только, верно, прочел^{93}.

Оценивая значение опубликованных писем, необходимо представить себе их место в том потоке записок, проектов «спасения России», которые были вызваны раз-разразившимся кризисом; сильный импульс им был дан, конечно же, взрывом в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г. И либеральные бюрократы, и реакционеры выступили с проектами реформ, сходившимися в одном: необходимости определенных уступок. За небольшим исключением эти проекты ставили вопрос об известном приоритете реформ перед полицейскими мерами для «умиротворения страны».

Близко стоявший к М. Т. Лорис-Меликову Р. А. Фадеев был составителем нескольких записок, включая названные «Письма», в которых он предлагал планы реформ земства и органов общественного управления. «Программа Фадеева, — отмечал П. А. Зайончковский, — довольно ясно указывает на тот процесс консолидации правительственного лагеря, который происходил в условиях сложившейся обстановки. Он характеризовался, с одной стороны, «полевением» реакционеров, а с другой — «поправением» в некоторых вопросах либеральных бюрократов»^{94}.