Исторические силуэты

Оценивая в целом преобразования в ведомстве императорского двора и уделов, проведенные в бытность Воронцова-Дашкова, необходимо квалифицировать их как буржуазные по своему характеру. Это был первый самостоятельный опыт Воронцова-Дашкова как государственного деятеля, выявивший в нем черты реформатора буржуазного типа. Деятельность его на этом посту протекала в период общего кризиса системы, когда самодержавие предпринимало систематические попытки укрепления своей социальной основы. В частности, имеется в виду политика царизма по укреплению классовых позиций дворянства в 80-е годы и в первой половине 90-х годов. «Продворянская политика, — констатировал исследователь этой темы Ю. Б. Соловьев, — начинает приобретать все более определенные черты ко времени коронации, когда царь должен был показать, какого он будет держаться направления»^{118}. Во время наконец состоявшейся коронации в мае 1883 г., а затем в рескрипте от 21 апреля 1885 г., посвященном 100-летнему юбилею «Жалованной грамоты», Александр III определил назначение и сферы деятельности дворянства, которому отводилась приоритетная роль в общем управлении страной^{119}.

Правительство приняло или в той или иной мере удовлетворило большую и важнейшую часть дворянских ходатайств, которые по существу были шагом назад, к пореформенной России, поскольку реализованы они были в традициях дореформенной эпохи^{120}.

В этой связи было бы интересно знать, какова была позиция Воронцова-Дашкова, одного из крупнейших русских помещиков и представителя знатного дворянства, обстановке борьбы за укрепление его экономического положения и усиление политической (сословной) власти.

«Но если в своей деятельности на посту министра императорского двора и уделов он действовал в духе буржуазного предпринимательства, приводя в движение земельную собственность и капитал удельного ведомства, то, отношение к дворянству всецело отвечало требованиям правительственного протекционизма. Более того, Воронцов-Дашков как бы персонифицировал примыкавшее к утверждавшемуся в правительственных сферах дворянское направление, которое главную социальную опору видело прежде всего в аристократической части дворянства^{121}.

Воронцов-Дашков принимает участие в учрежденном в 1897 г. Особом совещании по делам дворянского сословия, в котором его взгляды на этот предмет получают дальнейшее развитие. Предлагаемые им меры находились в контексте программы совещания по изысканию способов укрепления положения дворянства во всех аспектах: хозяйственно-экономическом, корпоративном и пр. Воронцов выступал за создание майоратов в целях консервации дворянского землевладения, усиление влияния поместного дворянства, введение в деревне единовластия в лице должности начальника уезда, каковым мог быть предводитель дворянства^{122}, учреждение стипендий для молодых дворян в высших сельскохозяйственных школах с тем, чтобы окончившие их «сели на землю» и выполняли «исконную дворянскую задачу»^{123}, и т. п. Таким образом, в вопросе сохранения дворянского землевладения Воронцов стоял на позициях консервативного большинства, соответствовавших по своему духу дореформенным представлениям.

Деятельность Воронцова-Дашкова в качестве министра не ограничивалась собственно ведомственной сферой. Его участие в обсуждении тех или иных правительственных начинаний, будь то в Особом совещании, Комитете министров или в Государственном совете и прочее, позволяет характеризовать его как государственного деятеля в рамках гораздо более широких.

Его политические позиции не всегда были последовательны, подчас противоречивы. Как мы могли убедиться, он был ярым сторонником упрочения положения дворянства, но одновременно выступал за отмену гражданских чинов, что было обусловлено существованием института сословных ограничений^{124}. Воронцов выступил против проекта реформы крестьянского управления в форме института земских начальников, противопоставив ему свой проект реформы местного управления: создание института уездных начальников, аккумулировавших бы в своих руках все функции административной власти^{125}. Но если проанализировать его позицию по вопросам крестьянского землевладения, то она, как это пи странно, отличалась наибольшей последовательностью. Он был убежденным противником общины, прекрасно сознавал экономическую нецелесообразность общинных порядков. Его опыты по налаживанию фермерских хозяйств на базе удельных земель являлись попыткой реализации его взглядов на необходимость введения подворного земельного надела.