Исторические силуэты

На состоявшемся вскоре Государственном совещании министр продовольствия меньшевик С. Н. Прокопович, как бы отвечая на претензии Рябушинского и Третьякова, прямо заявил, что «для привлечения к продовольственному делу частного торгового аппарата нет препятствий в законе». Тем не менее, пояснил он, местные продовольственные органы в большинстве случаев им не пользуются, так как «преобладает резко недоверчивое и даже прямо враждебное отношение к торговому классу со стороны местного населения», объясняемое «тою ненавистью, какую особенно во время войны торговцы в лице спекулянтов и мародеров пробудили к себе в населении»^{399}.

Частное предпринимательство, которому действительно принадлежит немалая заслуга в развитии экономической жизни страны, в момент острого общенационального кризиса ассоциировалось у масс с бандой мироедов и спекулянтов, наживающихся на народном горе. Вот этого, в значительной степени решающего для судеб российского предпринимательского класса, обстоятельства не хотел видеть его лидер, настаивавший на долгосрочной перспективе капитализма в России. Тем не менее растущая непопулярность буржуазии не могла быть им проигнорирована. Логика событий приводит его к выводу об установлении военной диктатуры в стране. Человек, гордившийся своим народным происхождением, ратовавший столько лет за установление конституционного строя в стране, стал в итоге поклонником генерала Корнилова, разделив тяготение российских либералов в тот период к «твердой власти».

Сразу же после торгово-промышленного съезда в Москве состоялось «совещание общественных деятелей» под председательством М. В. Родзянко, сутью которого являлась выработка курса на поддержку Корнилова; на него был приглашен и П. П. Рябушинский. В это время тон его выступлений становится агрессивнее, он утверждает; что «в целях защиты государства силе можно противопоставить только силу», субсидирует участников готовящегося путча. В момент мятежа Рябушинский находится в Крыму, где его на некоторое время арестовал Симферопольский совет как «соучастника заговора» (вскоре его освобождают по личному распоряжению Керенского)^{400}.

После разгрома корниловского мятежа лидер торгово-промышленного союза уходит в тень. Его соратники Третьяков, Коновалов и Смирнов в сентябре 1917 г. входят в новый кабинет Керенского, а о Рябушинском в предоктябрьский период достоверных сведений немного.

На выборах в Учредительное собрание в ноябре 1917 г. имя П. П. Рябушинского фигурирует в списке кандидатов от самостоятельной торгово-промышленной группы вместе с Третьяковым, Четвериковым и другими единомышленниками. Выборы, впрочем, только подтвердили непопулярность предпринимателей: по московскому городскому округу группа получила всего 0,3 % голосов по сравнению с 48 % у большевиков и 34 % у кадетов^{401}.

В начальный период гражданской войны Рябушинский находился в Крыму. В октябре 1918 г. в Гаспре участвовал в совещании с кадетскими лидерами относительно плана совместных действий после окончания мировой войны, затем в связи с подготовкой Версальского мирного договора выехал в Париж, где принимал участие в работе финансовой и экономической комиссий от имени правительства Деникина. В Россию он уже не вернулся и провел остаток жизни во Франции.

Там бывший банкир содействовал организации Российского финансово-промышленно-торгового союза — объединения эмигрировавших представителей российской деловой элиты. В связи с провозглашением новой экономической политики он возлагал надежды на внутреннюю эволюцию большевистского режима под влиянием нэпманской буржуазии. На состоявшемся в мае 1921 г. в Париже торгово-промышленном съезде, избранный почетным председателем, П. II. Рябушинский отмечал, что на прежнем и вновь родившемся «торгово-промышленном классе будет лежать колоссальная обязанность — возродить Россию… Нам надо научить народ уважать собственность, как частную, так и государственную, и тогда он будет бережно охранять каждый клочок достояния страны»^{402}.