Исторические сочинения о России XVI в

После окончания вышеописанного заседания Замойский прислал к Антонио Станислава Жолкевского[369], сына бельского воеводы, своего родственника с верительными (credititus) грамотами и через него сообщил: для блага мира можно передать послам великого князя Новгородок Ливонский и две другие ливонские крепости, с помощью которых московитам мог бы открыться доступ к морю, в то время как во власти короля должны оставаться крепости, взятые им: Великие Луки, Заволочье, Невель и Велиж. Хотя можно вернуть Великие Луки (если иным способом нельзя заключить мира), но тогда ничего [другого] в Ливонии московитам не отдавать. Он [Замойский] надеется, хотя ни о чем подобном не говорится в поручениях, данных ему королем, что это будет одобрено сословиями и королем. Антонио был весьма обеспокоен таким решением потому, что Замойский не прислал никакого собственноручно подписанного [документа] (хотя, как уверял Жолкевский, на верность и суд Антонио отданы передача крепостей в Ливонии и возвращение Великих Лук), а [только] с помощью такого собственноручного [документа] это дело могло бы быть доведено до конца; и если бы когда-нибудь отчет об этом деле нужно было довести до сведения польского королевства, это можно было бы сделать достаточно точно. А если бы впоследствии это решение было изменено (что не один раз случалось с Антонио при других обстоятельствах) или бы вызвало по каким-нибудь важным причинам возражение со стороны королевских послов (а они утверждали, что у них нет никакого предписания на этот счет от короля), тогда оказалось бы, что Антонио ложными обещаниями ввёл в заблуждение или даже обманул послов великого князя, что впоследствии вызвало бы большие затруднения для распространения истинной веры в Московии. Далее. [Жолкевский] много раз повторял, что король требует всей Ливонии, даже пяди которой он не может уступить, если бы и захотел. Король при этом связан постановлением сословий (decreto ordinum) и своей клятвой, о чем было сказано в другом месте и о чем также весьма красноречиво говорили королевские послы.

Антонио же несколькими днями раньше просил в письмах к королю и Замойскому [о следующем]: если московский князь не захочет уступить всю Ливонию, пусть [поляки] позаботятся о возвращении Антонио в Московию и о том, чтобы послы великого князя прибыли в Варшаву в марте будущего года на сейм (comitia). Ведь таким образом легче будет отказаться сословиям королевства от этого постановления (то есть чтобы какая-нибудь часть Ливонии была уступлена великому князю), или, если государственное решение сведется к тому, чтобы настаивать на прежнем плане продолжать войну, московские послы, увидев своими глазами единодушие королевства, легче согласились бы на предложенные условия мира, а между тем зима не прервет продолжения начатых военных действий. Однако Замойский в письмах, датированных 15 декабря, через другого посланца в тот же самый день, когда прибыл из лагеря Жолкевский с другими короткими верительными грамотами, написал Антонио, что нет никакой нужды менять решение. Король и сословия придерживаются такого мнения: если московит не захочет передачи всей Ливонии, дело нужно будет решать силой оружия. После того как обо всем этом было сообщено королевским послам, они решили, что не должны говорить о ливонских крепостях и при этом вообще [что-нибудь] предлагать: ведь московские-послы, которых достаточно убеждали, что король Стефан хочет всей Ливонии целиком и которые [в свою очередь] предоставили уже немаловажные аргументы для ее возвращения, получат надежду, что король Стефан оставит великому князю что-нибудь иное, дела же королевские находятся в худшем положении, чем раньше. Следствием этого может быть заключение мира. Кроме того, Замойский предложил эти крепости только устно, через Жолкевского, а это для королевских послов недостаточно надежно, чтобы обещать их московиту от имени короля. Таким образом, они решили написать ответные письма Замойскому. Антонио также послал ему письма следующего содержания: многое, что имеет самое прямое отношение к скорейшему и почетному заключению мира, если оно дойдет до завершения и не будет упущен столь удобный момент, он [Поссевино] передаст через Жолкевского, не доверяя письмам.