Исторические сочинения о России XVI в

Очень важным было то, чтобы они от души поручили себя богу при доведении столь значительного дела до конца. И чтобы это случилось, я обратился сегодня к своим спутникам с проповедью и совершил богослужение, не говоря уже об остальном, чтобы они искреннее вели дело и яснее видели волю божью. Под конец я сказал, что господь пошлет им или мир, или победу и что мне ваше величество дало при отъезде некую инструкцию, которую я хотел показать им в переводе на русский язык, так же как я сделал это по отношению к вашему величеству с теми письмами, которые послал мне вдогонку после моего отъезда из Старицы великий князь московский. Из нее они могут узнать (чтобы не терять времени зря), чего желает ваше величество. Таким образом, они были бы настолько подготовлены, что им не нужно было бы терять дней на обмен мнений и споры. Тогда они начали довольно высокомерно излагать свои требования: Ливония от начала мира принадлежала великим князьям московским, их государь воздерживался от военных действий в последние годы и сейчас воздерживается, чтобы не проливать кровь своего народа и подданных вашего величества, иначе турецкому султану удалось бы легко захватить Московию и Польшу. Ваше величество и за 20 лет не возьмет крепостей, к которым стремится, если будет по очереди подводить к ним свои войска. Ваше величество видит, что для одних крепостей нужен один способ осады, а для Пскова и подобных ему городов — другой. В Пскове пищи и снаряжения — на 15 лет. Войско вашего величества набрано из солдат разных национальностей, которые служат ради денег, а не по доброй воле, и таким образом казна вашего государства истощается. А когда она совершенно будет исчерпана, великий князь знает, как легко ему будет одерживать свои победы, если только он не предпочтет удерживаться от кровопролития. Наконец, они попросили меня, чтобы я соблаговолил быть справедливым судьей, а если они будут по своему упорству пристрастны в каком-нибудь деле, чтобы я их останавливал, а они готовы принять самые справедливые условия, только бы ваше величество удерживалось в границах справедливости, и чтобы князю осталось то, благодаря чему он мог бы поддерживать дружбу с христианскими государями. Я ответил им, что не советовал бы им говорить послам вашего величества о том, что Ливония от начала мира была подчинена московитам: от начала мира власть принадлежала не московитам. Ливония была католической и поэтому всегда с самого начала принадлежала католическим государям. Но когда ее разобщили ереси, то по справедливейшему божьему повелению она оказалась раздробленной настолько, что до нынешнего времени никто не мог похвастаться, что она вся целиком принадлежа-ла ему, и, наконец, овладеет ею целиком тот, у кого перед глазами будет желание господа вернуть ее по-настоящему к единой вере пред-ков. Великий князь все свои доводы и более тайные предписания в написанном виде представил мне на основании исторических сочинений, исходя из которых, как он думал, у него есть полное право на нее, но на самом деле едва ли можно было отыскать [в них] что-нибудь основательное, что ваше величество не разбило бы вескими доводами: то, что он воздерживается от сражений, чтобы избежать кровопроли-тия, это свидетельствует о благочестии, но поляки объясняют это воз-держание иначе. Ведь из-за того, что за последние годы погибло так много московитов, разрушено так много крепостей и так много пленников досталось в руки вашего величества, у великого князя не осталось [никого], кому он осмелился бы доверить войско или [кто] мог бы набрать настоящее войско. По-видимому, и отвоевать [у него] Ливонию нетрудно, так как светлейший шведский король, герцог Магнус[312], а также некий Бюринг[313] каждый день захватывают здешние крепости. Что касается взятия вашим величеством Пскова, то этого на самом деле до сих пор еще не пытались делать общим натиском и штурмом, так как это в конце концов составило бы главное препятствие при переговорах о мире. А другие крепости, которые, как они говорили, были взяты, по большей части такого же рода, и хотя солдаты-московиты с большой храбростью вступали в сражение, однако, как говорили, не могли удержать [их], но, защищая их до последнего вздоха, или погибали в пламени или были разорваны на части пушечными ядрами. А что касается столь большого запаса продовольствия в Пскове, то сами псковичи говорят другое[314]. Что же касается того, что ваше величество набрало войско из людей разных национальностей, то это сделало оно из желания всегда сохранять в неприкосновенности силы своего королевства. А так как польская и литовская конница проводит лето и зиму на чужбине, в Московии, то их поля сохраняются во всем изобилии и неприкосновенности, и, таким образом, мощь польского государства нисколько не уменьшилась в этой войне. Что касается того, что казна истощается, то, если взвесить всю совокупность обстоятельств, получается наоборот. Ведь то, что знатные поляки тратят в спокойные времена, это они еще охотнее и с большей пользой хотят истратить для расширения пределов государства[315], и те расходы, которые вкладываются в другие дела, идут на пользу иностранным купцам, а те, которые идут на самих солдат, польских или литовских, обращаются на пользу собственному дому и самому государству. Что же касается их вопросов о моем судействе, то, чем свободнее в своих действиях судья, тем легче может совершиться дело. Но раз ваше величество держит свое победное войско на чужой земле и не хочет, чтобы там оставались семена новой войны, то я не знаю, насколько свободно я смогу действовать во всем, за исключением тех вопросов, которые могут быть улажены только властью великого первосвященника. Я знаю лишь одно: ни к той, ни к другой стороне, если только я не увижу, которая из них самая лучшая, я не буду пристрастен. Наконец, великий князь московский через своих послов пообещал Ливонию; если он обещал ее искренне, почему он не исполняет обещания? А если он обещал ее неискренне, но чтобы искусно оттянуть время, то пусть они не удивляются, что бог своим справедливым судом накажет за то, что делается не от чистого сердца.