Читаем Исторические записки. Т. VIII. Жизнеописания полностью

Следуя за Хань-ваном, Цзинь Се вел наступление на Чжаогэ и Ханьдань, самостоятельно нанес поражение чжаоской армии, заставив капитулировать шесть уездов области Ханьдань. Возвращаясь, он стал лагерем в Аоцане, а затем разбил войска Сян Цзи южнее Чэнгао, перерезав пути снабжения чуской армии. Активно действуя от Жунъяна и до Сянъи, [он] разбил войска Сян Гуаня близ Лучэна, занял многочисленные территории на востоке, достиг Цзэна, Таня, Сяпэя, на юге дошел до Ци, Чжуи[661], нанес удар по войскам Сян Ханя[662] под Цзияном и на обратном пути атаковал войска Сян Цзи под Чэнем и разбил их. Затем, совершив особый рейд, покорил Цзянлин, ему сдались цзинлинский чжуго и еще восемь руководителей в чине сыма и ниже. Захватил живьем цзинлинского вана и доставил его в Лоян, после чего умиротворил южную область Наньцзюнь[663]. Последовав за Хань-ваном, достиг княжества Чэнь, где захватил чуского вана Хань Синя, получил поуфу на княжение, надеясь, что многие поколения его рода будут владеть тем, что пожаловал [император]. Получил в кормление четыре тысячи шестьсот податных и титул Синьу-хоу[664]. В качестве военного советника конницы участвовал в походе на земли Дай. Нанес удар по Хань Синю под Пинчэном и, возвращаясь, стал лагерем в Дунъюань. [Цзинь Се], имевший успех во всех сражениях, был переведен на должность командующего колесницами и конницей княжеств и царств Лян, Чжао, Ци, Янь и Чу. Он также нанес удар по войскам [хоу] Чана, чэнсяна Чэнь Си и разбил их, после чего ему сдался город Цюйни. Следуя за Хань-ваном, он преуспел и в борьбе с восставшим Цин Бу. Ему дополнительно были пожалованы в кормление пять тысяч триста дворов. Во время этих походов и боев Се обезглавил девяносто командиров [разного ранга], взял в плен сто тридцать два человека, разгромил четырнадцать [191] отрядов противника, принудил к сдаче пятьдесят девять городов, завоевал одно княжество, одну область, двадцать три уезда, захватил одного вана, одного чжуго и тридцать девять чиновников, которые получали содержание от двух тысяч до пятисот даней зерна в год. На пятом году правления императрицы Гао-хоу (183 г.) Цзинь Се умер. Его посмертный титул был Су-хоу. Княжеское звание унаследовал его сын Хэн. Через двадцать один год Хэн был обвинен в связях с людьми, нарушившими закон. На третьем году заключительного периода правления императора Сяо Вэня (161 г.) у Хэна было отобрано княжеское звание, а его владение упразднено.

Куайчэн-хоу по имени Се был родом из Пэй и принадлежал к роду Чжоу. [Будущий] Гао-цзу нередко брал его с собой третьим в свой экипаж, а начал он свою службу секретарем-писцом в Пэй. Когда ханьцы достигли Башана, Се вместе с ними отправился в области Шу и Хань[чжун]. Вернувшись, [он] участвовал в покорении трех частей Цинь, получил в кормление владение в Чияне[665]. Затем Чжоу Се на востоке защищал государя в дороге, сопровождая Гао-цзу на переправе Пинъинь[666], затем столкнулся с войсками Хуайинь-хоу[667], которые стояли в Сянго. В военных действиях у него случались и удачи и неудачи, но Се всегда поддерживал намерения государя Хань, и тот пожаловал Се титул Синьу-хоу, даровав ему в кормление три тысячи дворов податных.

На двенадцатом году правления дома Хань (195 г.) Чжоу Се был присвоен титул Куайчэн-хоу, причем прежние пожалования были исключены. Когда император вознамерился лично осуществить наступление на [восставшего] Чэнь Си, Куайчэн-хоу со слезами на глазах говорил ему: «Когда ранее правители Цинь наступали на Поднебесную и захватывали ее, они это осуществляли не сами. Ныне вы, государь, часто лично ведете войска. Неужели нет людей, которых можно послать на выполнение этого дела?» Гао-цзу увидел в эти словах проявление любви к нему. Он позволил Чжоу Се при входе в царские покои не спешить с поклонами и в случае убийства им человека не бояться казни[668]. На пятом году правления императора Сяо Вэня (175 г.) Се скончался. Посмертно получил титул Чжэнь-хоу. Ему наследовал его сын Чан, [он] совершил преступление, и владение упразднили. Но на втором году среднего периода правления императора Сяо Цзина (148 г.) Цзюю, сыну Се, вновь пожаловали княжеское звание. В третьем году правления [192] Сяо-у под девизом юань-дин (114 г.) Цзюй занимал пост тайчана, но совершил преступление, и владение было упразднено[669].

Я, тайшигун, скажу так.

Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники письменности Востока

Самгук саги Т.1. Летописи Силла
Самгук саги Т.1. Летописи Силла

Настоящий том содержит первую часть научного комментированного перевода на русский язык самого раннего из сохранившихся корейских памятников — летописного свода «Исторические записи трех государств» («Самкук саги» / «Самгук саги», 1145 г.), созданного основоположником корейской историографии Ким Бусиком. Памятник охватывает почти тысячелетний период истории Кореи (с I в. до н.э. до IX в.). В первом томе русского издания опубликованы «Летописи Силла» (12 книг), «Послание Ким Бусика вану при подношении Исторических записей трех государств», статья М. Н. Пака «Летописи Силла и вопросы социально-экономической истории Кореи», комментарии, приложения и факсимиле текста на ханмуне, ныне хранящегося в Рукописном отделе Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН (М, 1959). Второй том, в который включены «Летописи Когурё», «Летописи Пэкче» и «Хронологические таблицы», был издан в 1995 г. Готовится к печати завершающий том («Описания» и «Биографии»).Публикацией этого тома в 1959 г. открылась научная серия «Памятники литературы народов Востока», впоследствии известная в востоковедческом мире как «Памятники письменности Востока».(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче
Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Предлагаемая читателю работа является продолжением публикации самого раннего из сохранившихся памятников корейской историографии — Самгук саги (Самкук саги, «Исторические записи трех государств»), составленного и изданного в 1145 г. придворным историографом государства Коре Ким Бусиком. После выхода в свет в 1959 г. первого тома русского издания этого памятника в серии «Памятники литературы народов Востока» прошло уже тридцать лет — период, который был отмечен значительным ростом научных исследований советских ученых в области корееведения вообще и истории Кореи раннего периода в особенности. Появились не только такие обобщающие труды, как двухтомная коллективная «История Кореи», но и специальные монографии и исследования, посвященные важным проблемам ранней истории Кореи — вопросам этногенеза и этнической истории корейского народа (Р.Ш. Джарылгасиновой и Ю.В. Ионовой), роли археологических источников для понимания древнейшей и древней истории Кореи (академика А.П. Окладникова, Ю.М. Бутина, М.В. Воробьева и др.), проблемам мифологии и духовной культуры ранней Кореи (Л.Р. Концевича, М.И. Никитиной и А.Ф. Троцевич), а также истории искусства (О.Н. Глухаревой) и т.д. Хотелось бы думать, что начало публикации на русском языке основного письменного источника по ранней истории Кореи — Самгук саги Ким Бусика — в какой-то степени способствовало возникновению интереса и внимания к проблемам истории Кореи этого периода.(Файл без таблиц и оригинального текста)

Ким Бусик

Древневосточная литература

Похожие книги

Шахнаме. Том 1
Шахнаме. Том 1

Поэма Фирдоуси «Шахнаме» — героическая эпопея иранских народов, классическое произведение и национальная гордость литератур: персидской — современного Ирана и таджикской —  Таджикистана, а также значительной части ираноязычных народов современного Афганистана. Глубоко национальная по содержанию и форме, поэма Фирдоуси была символом единства иранских народов в тяжелые века феодальной раздробленности и иноземного гнета, знаменем борьбы за независимость, за национальные язык и культуру, за освобождение народов от тирании. Гуманизм и народность поэмы Фирдоуси, своеобразно сочетающиеся с естественными для памятников раннего средневековья феодально-аристократическими тенденциями, ее высокие художественные достоинства сделали ее одним из наиболее значительных и широко известных классических произведений мировой литературы.

Абулькасим Фирдоуси , Цецилия Бенциановна Бану

Древневосточная литература / Древние книги
Эрос за китайской стеной
Эрос за китайской стеной

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве. Чрезвычайно рационалистичные представления древних китайцев о половых отношениях вытекают из религиозно-философского понимания мира как арены борьбы женской (инь) и мужской (ян) силы и ориентированы в конечном счете не на наслаждение, а на достижение здоровья и долголетия с помощью весьма изощренных сексуальных приемов.

Дмитрий Николаевич Воскресенский , Ланьлинский насмешник , Мэнчу Лин , Пу Сунлин , Фэн Мэнлун

Семейные отношения, секс / Древневосточная литература / Романы / Образовательная литература / Эро литература / Древние книги
Непрошеная повесть
Непрошеная повесть

У этой книги удивительная судьба. Созданная в самом начале XIV столетия придворной дамой по имени Нидзё, она пролежала в забвении без малого семь веков и только в 1940 году была случайно обнаружена в недрах дворцового книгохранилища среди старинных рукописей, не имеющих отношения к изящной словесности. Это был список, изготовленный неизвестным переписчиком XVII столетия с утраченного оригинала. ...Несмотя на все испытания, Нидзё все же не пала духом. Со страниц ее повести возникает образ женщины, наделенной природным умом, разнообразными дарованиями, тонкой душой. Конечно, она была порождением своей среды, разделяла все ее предрассудки, превыше всего ценила благородное происхождение, изысканные манеры, именовала самураев «восточными дикарями», с негодованием отмечала их невежество и жестокость. Но вместе с тем — какая удивительная энергия, какое настойчивое, целеустремленное желание вырваться из порочного круга дворцовой жизни! Требовалось немало мужества, чтобы в конце концов это желание осуществилось. Такой и остается она в памяти — нищая монахиня с непокорной душой...

Нидзе , Нидзё

Древневосточная литература / Древние книги