Историческое образование, наука и историки сибирской периферии в годы сталинизма

Менее трагичным (если вообще уместно будет употребить такое сравнение) оказался этот период для молодых иркутских историков первой советской генерации – П. П. Хороших, М. А. Гудошникова, Ф. А. Кудрявцева и других.

Так, П. П. Хороших еще в 1917 г. был призван в армию, в октябре окончил Иркутскую школу прапорщиков, в 1918–1920 гг. – хорунжий в Белой армии, с марта 1920 г. – рядовой в составе красных частей в Забайкалье. В 1920–1923 гг. он студент историко-филологического отделения гуманитарного факультета ИГУ, занимался этнографией и археологией в кружке народоведения под руководством профессора Б. Э. Петри. С 1920 г. член ВСО РГО, с 1922 г. – научный сотрудник Иркутского музея. С 1923 г. аспирант Б. Э. Петри, тема – «Этнография западных бурят». С 1925 г. преподаватель ИГУ. Совместно с И. И. Михалкиным подготовил указатель литературы по археологии Забайкалья. В 1929 г. был лишен политических прав, в 1931 г. арестован. В ведении Управления Сибирских ИТЛ исполнял обязанности заведующего музеем[132].

После окончания Института красной профессуры М. А. Гудошников в 1930 г. по путевке ЦК ВКП(б) приехал в Иркутск в качестве ректора Коммунистического университета, затем стал преподавать и возглавил кафедру истории СССР в ИГПИ. В 1938 г. был арестован по ст. 58 УК РСФСР и содержался в иркутской тюрьме, но в 1939 г. был освобожден без предъявления конкретных обвинений[133].

Историк, впоследствии профессор, один из основателей иркутской исторической школы Ф. А. Кудрявцев в 1918 г. был призван на службу в колчаковскую армию рядовым писарем, в июле 1919 г. перешел на сторону Красной армии. В 1920–1924 гг. обучался на историческом отделении педфака ИГУ. Впоследствии – инструктор архивного управления Бурят-Монгольской АССР, директор исторического архива Восточно-Сибирского краевого управления. В 1937 г. был арестован НКВД и обвинялся по ст. 58 УК РСФСР. В 1940 г. был освобожден и с 1941 г. преподавал на ИФФ ИГУ[134].

Трагически оборвалась жизнь второго директора ИГПИ, историка, преподавателя истории ВКП(б), доцента А. А. Хан Мен Ше, который в 1937 г. был расстрелян.

Однако на профессиональной деятельности тех, кто уцелел в годы репрессий, не могли не отразиться события тех лет. В частности, характерны воспоминания студента военных лет, в будущем профессора ИФ ИГУ И. И. Кузнецова о Ф. А. Кудрявцеве: «Арест очень подействовал на Ф. А. Кудрявцева. Он старался избегать самостоятельных суждений, стал чрезвычайно боязливым, что приводило его к ненужным умолчаниям, недоговоренности, сглаживанию конфликтов. Так, в своей книге “Иркутск”, изданной в 1947 г., он совершенно обошел молчанием восстание чехословацкого корпуса в Сибири на том основании, что Чехословакия стала дружественной, братской нам страной»[135]. А студент рубежа 1950–1960-х гг. А. В. Дулов (в будущем также профессор ИФ ИГУ), вспоминая П. П. Хороших, отмечал: «Помня свое “белое” прошлое, П. П. был очень осторожен, а иногда даже боязлив»[136].

Согласно общей риторике тех лет в вузах идет поиск «внутренних врагов». Главным направлением идеологической и политико-воспитательной работы среди профессорско-преподавательского состава и студенческого контингента в этот период было нагнетание политической обстановки внутри профессионального сообщества. Важно было на конкретных примерах и материалах, на политических кампаниях показать пагубность отклонения от официальной линии партии и правительства, важно было сплотить историков вокруг фигуры вождя. Так, в статье «Подготовка кадров историков» в томской газете «Красное знамя» обсуждалась проблема подготовки историков в ТомГПИ. В ней объективные сложности этого процесса были перенесены в плоскость выявления вредительства со стороны «врагов народа». Констатируется, что преподавание истории в Томском пединституте поставлено неудовлетворительно, а сам пединститут, единственный в Новосибирской области (Томск до 1944 г. входил в состав Новосибирской области) имевший исторический факультет, с задачей подготовки кадров учителей-историков справляется плохо. При этом «враги народа, орудовавшие в пединституте, всячески срывали набор студентов на исторический факультет. Например, абитуриенты, не сдавшие испытания по 1–2 предметам при поступлении, принимались на исторический факультет учительского института. В результате такого “комплектования” на факультете есть люди неподготовленные». В заключение делается вывод, что «в пединституте еще не наведено большевистского порядка, партийная организация и руководители института не взялись за выправление положения, угрожающего срывом нормальной подготовки кадров учителей-историков»[137].