Историчка

Несмотря на меланхоличность своего характера, Федор не отставал в развитии от остальных детей, а во многом даже опережал их. Он рано выучился читать и писать, и вскоре книги стали его лучшими и единственными друзьями. Федя мог часами просиживать за чтением и сильно раздражался, когда родители нарушали его уединение и звали к обеденному столу. Видя нежелание своего сына общаться со сверстниками, Курины приняли решение не отдавать малыша в детский сад. Воспитанием мальчика занимались его матушка и дед, отец же большую часть своего времени посвящал преподаванию и научной работе.

Больше всего на свете Федя любил рисовать. Мать, имевшая педагогическое образование, сразу же разглядела в детских рисунках плохо замаскированный намек на большой талант. Иван Кузьмич не хотел видеть долгожданного внука художником: он считал рисование уделом бездельников и слабаков. Но, в конце концов, после множества неудачных попыток вызвать у мальчика интерес к военному делу, смирился. Так у пожилого коммуниста родилась новая мечта, в которой молодой выпускник художественного училища Федор Курин превращался в живого классика соцреализма.

В середине осени, когда областной центр на Каме примерил красные одежды и пребывал в торжественном ожидании празднования очередной годовщины Октябрьской революции, старик Курин повел восьмилетнего внука в художественную галерею, где проходила выставка социалистического искусства. Иван Кузьмич ожидал увидеть восторг в глазах маленького Федора, но равнодушный взгляд ребенка рассеянно блуждал между полотнами, изображающими неутомимых тружеников донецкой шахты, красавиц-узбечек, собирающих хлопок, и розовощеких доярок-шеститысячниц, гордо позирующих на фоне опустошенных буренок.

Вечером, когда семейство Куриных собралось за столом, отставной подполковник спросил:

– Федя, расскажи, чем тебе понравилась сегодняшняя выставка?

Мальчик молчал, продолжая ковырять вилкой свиной шницель, щедро политый брусничным соусом. Но не прошло и пары секунд, как Федор пристально посмотрел на деда. Чистые детские глаза загорелись несвойственной для столь нежного возраста ненавистью:

– Коммунисты уничтожили искусство!..

С тех пор Федя отрицал коммунизм и все, что с ним связано. Он открыто демонстрировал презрение к идеологии и как бы ненароком разбил бюст Владимира Ильича, почти полвека простоявший в гостиной. От щедрого солдатского ремня младшего Курина спасала только мать, за юбку которой мальчик прятался, убегая от разъяренного деда.

Однажды, в самом разгаре перестройки, когда люди уже начали ощущать на себе слабое дуновение ветра свободы, усиливающееся с каждой секундой, мальчик принес из школьной библиотеки журнал с работами великих иконописцев. Сидя за письменным столом и всматриваясь в лики святых, он не заметил, как за спиной возник Иван Кузьмич. Глаза пожилого коммуниста горели от ярости, словно в далеком сорок третьем, когда лейтенант Курин, управляя огромным танком, давил немецкую гадину. Старик вытащил мальчика из-за стола, схватил за грудки и начал трясти с такой силой, точно это был пленный фриц, а не его родной внук:

– Признавайся, гаденыш, ты что, веришь в Бога? Говори!..

Но на лице Федора не дрогнул ни один мускул. Он спокойно посмотрел в глаза прародителя:

– Я не верю в Бога, в которого веришь ты!

Август! Месяц, наполненный предвкушением неизбежной смерти очередного лета. Щедро дарующий солнечный свет и надежду на пощаду в самом начале и к концу своему выносящий безжалостный приговор. Смешивающий смрад уже разлагающейся у подножия яблонь московской грушовки с ароматом еще незрелой антоновки, наливающейся на ветвях. Вспыхивающий адским костром бархатных гладиолусов и наполняющий утро холодным воздухом, словно взятым взаймы у предстоящей осени. Вселяющий в душу волнение и жажду духовного и физического, схожие с теми, что зарождаются в разгаре весны. Но, если чувство вешнее улетает быстрее беззаботного ветра, то август благословляет на любовь вечную.

После смерти Ивана Кузьмича его невестка получила возможность отмечать христианские праздники. Супруг ее, в отличие от своего отца, хотя и оставался равнодушным ко всему, что связано с религией, ничего не имел против посещения церкви и даже иконы с ликом Богородицы, отныне красовавшейся над кухонным столом. В начале весны квартира Куриных расцветала веточками пушистой вербы, а на Пасху переполнялась сладким запахом свежеиспеченных куличей.