Историчка

В тот понедельник Иван Иванович отправился на работу, а Федя, как всегда, смотрел телевизор. Хозяйка же колдовала над фирменным пирогом, приуроченным к Яблочному Спасу. Когда кушанье было готово, женщина достала его из духовки, отрезала большой кусок и щедро посыпала сахарной пудрой. Затем она налила в чашку яблочный компот, приготовленный с вечера, и, поставив оба лакомства на серебряный поднос, поспешила в зал. Открыв дверь, Курина увидела, что Федя сосредоточенно уставился в экран, на который почему-то транслировался балет, нетипичный для будничной программы советского телевидения. В чарующих звуках, рождающихся из глубины аппарата «Горизонт», женщина сразу же узнала музыку Чайковского.

– А я в молодости в Большой театр ездила на «Лебединое озеро»…― поделилась она с сыном.

Но Федор, даже не взглянув на мать, торжествующе процедил сквозь зубы:

– Конец пришел вашей власти!

Новая жизнь началась у семейства Куриных и у целой страны. Одно за другим закрывались передовые производства социалистического труда, оставляя на произвол судьбы вчерашних пролетариев. На немногочисленных уцелевших заводах выплата заработной платы задерживалась на несколько месяцев. Несчастным людям, чтобы прокормить себя и детей, приходилось проявлять крайнюю изобретательность. Женщины пекли пирожки, шили одежду, вязали носки и варежки на заказ. Мужчины же не считали зазорным браться за любую черную работу. Что касается более молодого населения, то оно оперативно перестроилось под изменившуюся реальность и ушло в коммерцию. На улицах города выросли ларьки, где, к радости неугомонной детворы, продавались заграничные жвачки, шоколадные батончики и кока-кола. В стране, когда-то страдавшей от дефицита, теперь можно было купить абсолютно все. Рынки наводнили палатки, переполненные спортивными костюмами, джинсами, китайскими куклами Барби и шапками из ангоры. Люди, привыкшие к вечной нехватке, теряли голову от изобилия красочного импортного товара.

В одно дождливое осеннее утро декан политехнического факультета вызвал в свой кабинет Ивана Ивановича Курина. В душе преподавателя сразу же родилось нехорошее предчувствие.

– Иван Иванович, ― сказал молодой коллега, едва старик присел на один из стульев, расставленных перед столом главы деканата. ― Мы глубоко признательны вам за годы работы в нашем институте. Но, к сожалению, поступили руководящие указания сократить всех сотрудников предпенсионного возраста. Вам будет выплачена заработная плата за три месяца, также вы сможете встать на учет на биржу труда и получать пособие по безработице. Иван Иванович, ― декан положил руку на плечо побледневшего преподавателя. ― Я все понимаю, но ничего не могу сделать. Сейчас время такое, всем тяжело…

Курин вернулся в аудиторию. Вся его жизнь, юная и взрослая, была сосредоточена вокруг политехнического института. В этих стенах он давал торжественную клятву, вступая в ряды Коммунистической партии Советского Союза, здесь же он защитил свою первую диссертацию. Иван Иванович сел за стол и сложил руки, на которые бессильно опустил голову. В глазах его потемнело… «Острый инфаркт миокарда», ― напишут в некрологе.

После смерти отца и мужа семья Куриных лишилась единственного источника средств к существованию. Матушка никогда не работала и не имела трудового стажа, на должность учителя или воспитателя ее не брали, несмотря на диплом с отличием. До пенсии оставалось несколько лет. Сначала она распродавала золотые украшения, подаренные супругом в годы счастливой совместной жизни. Когда драгоценные безделушки закончились, несчастная женщина устроилась нянечкой в соседний детский сад. Супруга преподавателя одного из лучших университетов города, невестка подполковника КГБ и ветерана Великой Отечественной, никогда не знавшая нужды, была вынуждена мыть полы, таскать тяжелые ведра с водой и выносить детские горшки, чтобы заработать на пропитание себе и своему сыну. Федя к тому времени из молчаливого застенчивого мальчика превратился в худощавого долговязого паренька. Друзей у него по-прежнему не было. Все свои дни и ночи Курин проводил за рисованием. Несколько лет назад, поддавшись уговорам родителей, он все-таки поступил в художественное училище, но не окончил даже первого семестра. Ни о каком устройстве на работу и материальной поддержке матери не могло идти и речи. Во-первых, Федя не нашел бы общего языка ни с одним из коллег. Во-вторых, он не был обучен ничему, кроме рисования. Наконец, молодой человек просто не хотел работать, считая, что труд уничтожит его как художника и сравняет с плебеями.