Истории для кино

Унгуряну выхватывает из бачка руками редкие куски мяса и кладет их на свою расстеленную портянку. На него налетает рыжий солдат и орет, что не станет жрать мясо с вонючей молдаванской портянки. Начинается драка. Она сметает щуплого солдатика, который тянулся к бачку с едой, но так и не дотянулся.

Лёдя вытаскивает тощенького из кучи-малы дерущихся и уводит из казармы.

На втором этаже армейской кухни расположена квартира подпрапорщика Назаренко. В окне с пестрыми занавесочками румяная Оксана поливает цветущую герань.

А из окна первого этажа высовывается по пояс повар в белом колпаке и кричит вверх.

– Оксана, а Оксана, приходь до меня! Я колечко подарю, пока твой на учениях…

– Кобель! – Оксана гневно захлопывает окно.

А повар смеется. К нему подходят Лёдя и щуплый.

– Покорми артистов! – требует Лёдя.

– Каких-таких артистов?

– Я – командир военного театра, а это – мой главный артист, – указывает Лёдя на щуплого. – Нам положен усиленный паек. А то командующий скажет: что это у вас такие заморыши представляют армию Его Императорского Величества?

Повар уважительно кивает:

– Раз такое дело – заходите!

Щуплый немедля заскакивает в кухню. А Лёдя не спешит, наблюдая, как из дома выходит Оксана и развешивает на веревке выстиранные сорочки и кальсоны мужа. Лёдя подкатывает к ней:

– Добрый денек, госпожа подпрапорщица! – Берет руку Оксаны и подносит ее к своим губам.

Оксана жутко смущается и вырывает у него руку:

– Та вы шо, я ж не графиня какая! Вся ж кожа потрескалася от хозяйства…

– Нет, ваши ручки чисты и прекрасны!

Лёдя все-таки ухитряется поцеловать руку потерявшей способность к сопротивлению женщины.

Репетицию военного театра Лёдя ведет все там же – в казарме. Да и актеры знакомые – молдаванин, рыжий, щуплый и другие солдаты.

Вначале Лёдя сообщает, что играть они будут комедию. И сейчас он распределит амплуа и роли. Тут он делает паузу и по лицам будущих артистов догадывается, что они совершенно не соображают, чего он там сейчас распределит. Приходится объяснять, что это он им расскажет, кто кого будет играть, а потом даст грамотным листочки со словами, а неграмотным будет сам читать – пусть запоминают.

Рыжий солдат возмущается, что ни черта он не сможет запомнить, когда башка гудит с голодухи. Его поддерживает молдаванин, заявляя, что он вообще не желает никакого такого театра. Другие тоже галдят, наращивая бузу, а некоторые норовят улизнуть.

Лёдя спокойно наблюдает их исход. И сообщает, что они могут себе катиться, а он найдет артистов в екатерининском полку: они там не дураки, соображают, что артистам – двойной солдатский паек. Воины тут же возвращаются на свои места.

Лёдя с довольной ухмылкой раскладывает листки текстов. И сообщает, что играть они будут кто солдата, кто подпрапорщика, кто офицера… Рыжий немедля делает заявку, что хочет играть «охвицера». Но Лёдя пресекает его строгим режиссерским тоном: хотеть мало, надо еще уметь. Ну, а что они умеют, это сейчас будет видно. Пока же он познакомит их с текстом – сам сыграет за всех персонажей. И действительно, Лёдя играет все роли интермедии, преображаясь на глазах.

Грозным подпрапорщиком оглядывает строй и командует:

– Ста-а-ановись! По места-ам! Чище выровняться! А до тебе команда не касается?!

И тут же оправдывается робким тоном рядового:

– А я же ж на месте и стою.

– Отставить! Пораспускались! Два часа строевой! Равняйсь! Подбородок выше! Грудинку вперед! Смир-р-рна! Отставить! Резкий поворот головы, как один!

Тут Лёдя преображается в господина офицера:

– Подпрапорщик! Ко мне на носках! Быстро!

Подпрапорщик с ходу превращается из грозного командира в робкого подчиненного:

– Слушаюсь, господин охвицер! Есть на носках быстро!

– Эт-то что у тебя здесь происходит!

– Вверенный мне… то есть вам… то есть взвод… в полной боевой готовности готов для исполнения любых приказаний! За время вашего отсутствия никаких происшествий…

– Молча-ать! – рявкает офицер. – Не тарахти словами!

– Да я ж еще и слова не сказал! – удивляется подпрапорщик.

– Что? Возражать? – гневается офицер. – Смир-рна! Смир-рна стоять, я сказал! Муха пролетит – чтоб слышно было!

Лёдя имитирует жужжание мухи. И в образе офицера довольно ухмыляется:

– О! Слышно!

Он хлопает ладонями, прекращает жужжание и объявляет:

– Одна муха-ероплан не вернулась в расположение части!

Солдаты радостно гогочут.

Румяная Оксана исподтишка наблюдает из окошка за Лёдей, идущим к дому подпрапорщика. Когда он поравнялся с домом, она выходит, разбрасывает корм копошащимся у порога курам и воркует:

– Цып, цып, цып!

Добрый денек, госпожа подпрапорщица!

Лёдя вновь галантно целует ручку Оксаны.

На этот раз она не вырывает руку, а наоборот, смущенно шепчет:

– Я теперь на ночь салом мажу…

Из окна выглядывает подпрапорщик Назаренко: щеки в мыльной пене, в руке – бритва. Увидев жену с Лёдей, он пулей вылетает из дома:

– Ты чего издеся стала! Или работы по дому нету?

Оксана быстренько ретируется в дом. А подпрапорщик приближается к Лёде, поигрывая бритвой.

– Слухай, Вайсбейн, шо-то мне докладывают: ты тут часто околачиваешься!