Истории одного города…

– Понимаете, Глеб Васильевич, запасы иссекают, – начал объяснять Семен Аркадьевич, отвечая на немой вопрос в его глазах, – вот мы и решили с друзьями выпить такой себе «саке». Результаты тот же , а расход меньше. Поверьте моему опыту.

Ничего не говоря, под продолжающийся снаружи обстрел, присутствующие практически одновременно опрокинули чашки с «чаем». И пока они жадно вдыхали воздух и занюхивали рукавами, Глеб неожиданно вспомнил о неизменных, еще со времен их первого знакомства, привычках Семена Аркадьевича: первая – это всегда и всех называть по имени отчеству; вторая – это с бессменной улыбкой заканчивать глубокую мысль выражением «поверьте моему опыту…»

– Слушай, Аркадьевич, может ты всё-таки познакомишь нас? – отставив свою тару, вдруг заговаривал сидевший справа от него мужчина, раскачивая на месте, словно на кресле-качалке и прижимая руками свое огромное пузо. – А то как то не по-мужски получается, выпивать выпиваем, а знать друг друга не знаем.

– И действительно, что это я! – опомнился старик, хлопнув себя по лбу ладошкой. – Дорогие мои, прошу любить и жаловать, Ломакин Глеб Васильевич – человек – золотые руки, уж поверьте моему опыту.

– «Золотые руки», говорите? – поднявшись и протянув руку для приветствия, сказал сидевший рядом с Глебом мужчина, лет пятидесяти. – Что ж, очень приятно. – Вениамин Честа – не отпуская руки представился он.

Пожимая крепкую, как сталь руку Честы, Глеб отметил про себя его пристальный изучающий взгляд и крепкое телосложение, спрятанное за спортивным костюмом. Прическу его он не рассмотрел, т.к. тот до некуда натянул серую вязанную шапку, но отчего то был уверен, что этот круглолицый мужик абсолютно лысый под ней.

– Вениамин Станиславович, чтоб вы знали Глеб Васильевич, заслуженный тренер по борьбе! Гордость, так сказать, нашего города. – подключился к беседе старик.

Глеб уважительно кивнул и отпустил руку нового знакомого, который, улыбнувшись краем губ, занял свое место.

Сидевший между Честой и Семен Аркадьевичем молодой человек, по крайней мере выглядевший как показалось Ломакину, моложе его, вставать не стал. Взглянув на него бесконечно уставшими глазами, он застыл в безмолвии, словно ожидая пока его представят. Будучи весьма смекалистым, Семен Аркадьевич не заставил его долго ждать и мгновение спустя сказал:

– Великов Павел Ильич, еще одна наша гордость, Глеб Васильевич. Музыкант в третьем поколении. Трудоголик областной филармонии.

«Немой» музыкант едва заметно кивнув головой и тут же отвернулся лицом к буржуйке. И хотя никто не упомянул инструмент на котором он играет, Глеб, обратив внимание на его ладони, был уверен, что это было неприменно фортепиано– уж больно длинные и тонкие пальцы, он грел вытянув вперед руки. Да и строгий костюм, толи черного, толи темно-синего цвета, в который он был одет, спрятав пиджак под пыльным тулупом, сам собой подталкивало воображение рисовать картинку, в которой этот щуплый малый, с надменным видом выходит на сцену и так же робко кланяясь, занимает свое место за фортепиано…

– Может кому «чаю» подлить? – сбивая с мысли Глеба, вдруг поинтересовался Семен Аркадьевич. – Есть хороший тост…

Коллектив снова засуетился, разглядывая содержимое своих чашек, но руки вперед протянули лишь заслуженный тренер и еще совсем не знакомый Глебу человек-«качалка» интересовавшийся его именем.

У Глеба тара тоже была пустой, но он решил пропустить.

– Так что за тост, Аркадьевич? – немного заплетающимся голосом спросил тот самый незнакомец, не дожидаясь пока наполниться его чаша.

– А я, дорогие мои, хочу выпить за тишину! – переключаясь на его тару, ответил он.

–За тишину? – удивленно переспросил Честа.

– Именно за нее. – подтвердил тот. – Разве не заметили, как вокруг всё стихло?

Присутствующие переглянулись и на несколько секунд замерли.

– Действительно угомонились, – подтвердил Честа и поднял руку с чашкой вверх. – За тишину!

Те у кого было что выпить – выпили, не произнося ни слова. Так приятно было это затишье. Ну а Глеб лишь одобрительно кивнул и чуть вытянулся вперед, пытаясь разглядеть ту самую старуху в противоположной стороне. Ее лицо слабо освещалось, различим был лишь платок на голове и ладони. Это были маленькие морщинистые кисти и хрупкие тонкие пальцы, которые она потирала время от времени друг о друга.

Неожиданно для себя, он вспомнил свою бабушку, представляя ее, на месте этой старухи. Она тоже часто разминала ноющие суставы пальцев, изношенные тяжким колхозным трудом. Однако, только его сердце забилось барабанным боем, а на глаза накатила тоскливая пелена, как его вновь вернул к реальности голос чудака Семена Аркадьевича.

–Глеб Васильевич! – Слегка сиплым голосом привлек он к себе внимание и откашлявшись в рукав шубы, продолжил. – Вот, знакомьтесь, пожалуйста, заслуженный шахтер Украины -Стафийчук Евгений Игоревич.

– Здравствуй, – сухо сказал Стафийчук.

– Здравствуйте, – в пол голоса ответил Ломакин.

– Довольно интересный человек, – не обращая на них внимания, продолжал Семен Аркадьевич. – Вот уж никогда не думал, что шахтеры бывают так интересны…