Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке

По причинам столь же необъяснимым, как и мои, Альфонсо в 1995 году перешел в Гарвард. Он был ценным приобретением для университета, а его новой жене, юристу, захотелось пожить в Бостоне, или что-то вроде того. Так или иначе, в Дартмуте появилась вакансия в сфере когнитивной нейронауки, и там начали искать замену Альфонсо. Сначала они пригласили погостить у них выдающегося психолога Дэниела Шехтера из Гарварда (он переехал туда из Аризоны), должно быть, по принципу “око за око”. Дэн был доволен своим местом работы, поэтому уехал, намекнув им, что нужно уговорить меня. Хорошие друзья из колледжа поддержали эту идею. Я всегда рад любым предложениям Дартмута, но поначалу не воспринял все это всерьез. Хотя бы потому, что уже двадцать лет работал в медицинских школах. Вы помните: больше денег и нет необходимости преподавать.

Но к тому времени мне позволили распорядиться десятью должностями в Дейвисе – и на каждую я нашел подходящего человека чуть более чем за три года. Я был в расцвете сил и хотел сделать больше. Меня, как всегда, распирал энтузиазм, и я скучал по Новой Англии. Наши выходные на Тахо не давали нам забыть снег, деревья, катание на лыжах и костры. И все-таки я не мог себе представить, что придется проходить через еще один изнурительный переезд, еще одно потрясение для семьи. Как-то один из моих друзей в Дейвисе не из науки рассказал мне, как переезжают топ-менеджеры (или как они переезжали раньше). Корпорация, которой нужен был чей-то переезд из одного места в другое, брала на себя решение главных трудностей. Она покупала у этого человека дом в том месте, где он жил, чтобы у него были наличные деньги на покупку дома там, куда он собирался. Это называется наймом топ-менеджмента. Я сидел, слушал его и чувствовал себя дураком – ведь ученые, думал я, таким не занимаются, ерунда какая-то.

Когда меня настигла следующая волна ностальгии, я упомянул о найме топ-менеджмента. Практически мгновенно пришел ответ: “Это возможно”. После этого я еще пару раз съездил туда на разведку, и мы решили переехать обратно в Дартмут. Все это казалось каким-то сном, особенно учитывая тот факт, что агент по недвижимости нашел нам изумительный дом в Шэроне в штате Вермонт, просто поражавший воображение: из него открывался вид на восемьдесят акров вермонтского ландшафта и гору Киллингтон во всей красе. После Дейвиса все вокруг поражало зеленью и пышностью. Около дома был соблазнительный пруд для плавания, который, в свою очередь, располагался рядом с конюшней, обнесенной жердевым забором, ограничивающим площадь в двадцать акров. Думаю, идею вы уловили. Ах да, еще повсюду пешие тропинки. Я снял дом на видео, прилетел обратно в Дейвис, собрал домашних, чтобы обсудить эту новую перспективу, и мы решились. Конечно, невозможно понять, что действительно заставляет нас переступить линию принятия решения. Возможно, в данном случае меня подтолкнуло то, что я скучал по Дж. У. и по опытам с ним. А может, это было вообще решающим фактором.

8 Красивая жизнь и призыв на службу

Можно всему дать научное описание, но это было бы нелепо; получилась бы бессмыслица, это все равно что говорить о симфонии Бетховена как об изменениях звукового давления.

Альберт Эйнштейн

Есть места, к которым положено относиться с уважением. Обычно это какие-то официальные учреждения, и под влиянием их значимости нас распирает от гордости. От нашего нового дома в Шэроне, в штате Вермонт, мы не ожидали такого эффекта. Никогда еще мы не работали и не жили в таком великолепном во многих отношениях месте. Дом стоял в гористой местности с метким названием Пойнт-оф-Вью[188], которое дали ей первые здешние поселенцы за открывающуюся с горы панораму хребта Грин-Маунтинс. От нашей задней двери видна была гора Аскатни, а справа – горнолыжные курорты у вершин Киллингтон и Пико. Зеленая лужайка спускалась к конюшне и пруду. Антонио и Ханна Дамасио, навестив нас вскоре после нашего переезда, вышли на заднее крыльцо, на мгновение замерли в восхищении, а затем обернулись и спросили: “Как можно было отсюда уехать?”