Истории от разных полушарий мозга. Жизнь в нейронауке

Когда Эндель впервые приехал в Дейвис, в 1993 году, его совершенно захватили новые данные, полученные методами нейровизуализации, особенно данные позитронно-эмиссионной томографии, когда измеряется, какие части мозга метаболически активны во время выполнения какой-то задачи. Эндель интересовался теми моментами, когда мозг либо кодировал новую информацию, либо извлекал уже сохраненную. Прибавим к этому его знаменитое разделение памяти на эпизодическую (для событий) и семантическую (для знаний), и вот перед нами сложный вопрос. Происходят ли эти процессы в одних и тех же мозговых системах, или новомодные техники визуализации активности мозга покажут, что этими процессами заняты разные его части? Даже недолгое обдумывание этой проблемы вызывает лавину новых сложных вопросов.

Возьмем полисемантические слова, когда одно слово имеет несколько различных значений. Мой любимый пример – слово line. Это и линия, и очередь, и строка, и веревка, и много чего еще. Некоторые значения чаще используются в эпизодических воспоминаниях, а другие – в семантических. Хранятся ли все значения этого слова в мозге отдельно, или место хранения одно, а за контекст отвечают другие механизмы?

Психологи – одни из самых сообразительных экспериментаторов в мире. В то время как ученые физических и биологических специальностей имеют дело с осязаемыми вещами, психологи работают с “абстракциями”, “репрезентациями”, “установками” и прочим. Это значительно более сложная наука, куда коварнее, и в ней намного труднее придумать схемы экспериментов, необходимых для достижения результата. Эндель с юношеским энтузиазмом ухватился за возможность измерять активность мозга с помощью позитронно-эмиссионной томографии, надеясь надежно доказать, что на самом деле различные системы в мозге отвечают за выполнение этих разных, хотя и кажущихся похожими задач[180]. Его безупречные научные стандарты и упорное стремление искать ответы притягивали всех вокруг. Естественно, Майк был заинтригован. Хотя в то время он работал и над другими проблемами, он решил заняться и этой. За несколько следующих лет очень многие люди подключились к дискуссии.

Используя только данные визуализации, Эндель и его коллабораторы, к тому моменту рассеянные уже по всей стране, выделили паттерн мозговой активности, который указывал на то, что левая и правая префронтальные области коры у человека по отдельности вовлечены в кодирование и извлечение эпизодических и семантических воспоминаний[181]. Они обнаружили, что префронтальные области, находящиеся спереди и обычно не считающиеся частью нейронных цепей, связанных с памятью, были активны во время выполнения заданий на запоминание. Этот результат сам по себе многих озадачил. Однако это было еще не все. Команда Энделя считала, что префронтальные области левого полушария более активны, когда испытуемый извлекает вербальные семантические воспоминания, а префронтальные области правого активнее во время извлечения эпизодических воспоминаний. Вдобавок возникло подозрение, что левые префронтальные области также вступали в игру во время кодирования новой эпизодической информации. Уф! Различия, различия, различия.

Сразу видно, какой тут открывается широкий спектр возможностей, и те специалисты по когнитивной нейронауке, которые занимаются сходными вопросами, до сих пор обсуждают статью, написанную, когда Эндель был в Дейвисе[182]. Я оставался в тени, просто наблюдая, но Майк предложил закатать рукава и проверить все на пациентах с расщепленным мозгом. Раньше у таких пациентов процессы, связанные с памятью, практически не изучались, за исключением пары исследований. Неудивительно, что полученные в них результаты противоречили друг другу: согласно одному из них, у пациентов были нарушения памяти[183], согласно другому – нет[184].

Вопрос сводился к тому, будут ли два полушария вести себя по-другому теперь, когда они отделены друг от друга. Согласно модели Тульвинга, левое полушарие должно будет плохо извлекать эпизодические воспоминания, а правое – семантические. Майк обнаружил, что происходит нечто иное, и именно в таких случаях пациенты с расщепленным мозгом помогают найти элегантные ответы на сложные вопросы[185]. Можно просто спросить у отделенного левого или правого полушария, что оно умеет делать, а что не умеет. В данном случае Майк показал, что каждая половина мозга в принципе способна как кодировать, так и извлекать информацию любого типа. Однако он также обнаружил, что левое полушарие лучше справлялось с вербальной информацией, а правое – со зрительной, например с лицами. Другими словами, у каждого полушария своя специализация. Полушарие, которое специализируется на том типе информации, который предъявляется в эксперименте, справляется с этим типом информации лучше. И это не имеет никакого отношения к различению семантической и эпизодической памяти.