Истории, пожалуй, круче, чем у вашего браузера [сборник]

Вместо десятого класса Пашка решил поработать до совершеннолетия. После армии легче поступить, куда душа пожелает. Пока же она не желала никуда, и родители, основательно поспорив, с решением согласились. Мама работала нормировщиком на военном заводе, папа там же был токарем. Большинство рабочих носили черные халаты, и сына Андрей Александрович пристроил учеником в сборочный цех, где носили белые — так сказать, в элиту рабочего класса, как она виделась со стороны. Уже полгода Пашка осваивал специальность слесаря-сборщика. Профессия «слесарь» в названии оказалась фикцией. Сборка, сборка и еще раз сборка. Как на конвейере, но без конвейера — собранное рабочие сами переносили с участка на участок. В цеху выпускались наземные и корабельные станции слежения. Весь завод, можно сказать, работал на сборочный цех, где разрозненные детали превращались в готовую продукцию, цех — на бригаду крупноблоковой сборки и сдачи заказчику, а в бригаде в авральные предновогодние дни не имевшему опыта ученикупоручили простейшее — таскать антенны на испытания тряской и водой.

Мама всплеснула руками:

— Станции отправятся военным только после праздников…

— Пусть до отправки хоть месяц лежат, — перебил отец, — продукция должна быть опломбирована датой уходящего года, иначе…

Он со вздохом умолк. Годовая премия заводчан зависит от выполнения плана, а тот срывался по вине сборщиков. Родители переглянулись, на лицах отразились наступающие тяжелые времена — на премию рассчитывали и в мыслях уже распределили.

— Ничего нельзя сделать? — Надежда в мамином голосе изо всех сил боролась со здравым смыслом.

Пашка признался:

— Вчера подошел Валерка, он занимался антеннами до меня. Сказал, что если поставить на вибростенд и под душ по одной, чтобы со стороны казалось, будто работа идет с каждой, а остальные сразу передать на финальные испытания…

Отец трудился в цеху обработки металла, мама — в заводоуправлении, но оба примерно представляли Пашкину работу. Антенна — только название, что антенна. На самом деле это тяжеленная, напоминавшая стального ежа, конструкция с собственным электронным блоком размером с хороший ящик. Если подлезть и правильно взяться, в одиночку ее можно перенести в помещение с вибростендом, напоминавшим стиральную машину, запущенную в режиме сушки. Прикрепленную болтами антенну трясло необходимое время, затем Пашка тащил ее в душевую, где надолго оставлял под струями. После этого квалифицированными слесарями-сборщиками производились проверка на герметичность и подтягивание внутренних соединений, а если вскрывался брак, то его устранение. Готовые антенны соединяли с блоками станции, и бригада на грузовике выезжала за город на полигон, где испытывала их, подняв на высокой мачте. Последний штрих по возвращении — упаковка и опломбировка ящиков представителями завода и заказчика.

Завтра — последний рабочий день года, и даже оставшись во вторую смену, в график бригада не укладывалась. Предложение Пашкиного предшественника показалось маме отличным выходом.

— Вот! — обрадовалась она. — Хорошо придумали.

— А войска получат не пойми что?! — взорвался отец, и даже пиво в руке расплескалось.

По убеждениям он был закоренелым коммунистом из тех, у кого где-то в доме обязательно Сталин на тебя с фотографии смотрит. Мама, словно в противовес, была либералом — в худшем значении этого слова. Отец гордо говорил «Родина», мама, пренебрежительно — «эта страна». После какой-нибудь теленовости от мамы часто слышалось «Какой ужас, надо валить», с чем Андрей Александрович мгновенно соглашался строчкой из анекдота: «Давно об этом говорю. Кого первым?» Причем, он не шутил. Непонятно, как сошлись и десятилетиями уживались столь разные люди. Мама могла полюбить отца за несгибаемость и самоотверженность, он ее — за отстаивание интересов семьи любой ценой и… наверное, было за что еще. Некогда мама блистала красотой и отбоя не имела от ухажеров. Или убеждения разделились с годами, или изначально друг в друге видели больше хороших людей, чем идейных противников, но семья счастливо существовала и вырастила троих детей. И вот обоим родителям наступили на больную мозоль.

— Плевать мне на военных, — завелась мама, тоже переходя на повышенный тон. — Только деньги у народа отнимают.

— А если завтра война? — У отца задергался глаз.

— Господи, с кем?

— Дрина, война уже идет! Идеологическая!

— Идеологическая, напомню, коммунистами давно и успешно проиграна.

— Это нам так в девяностые объяснили, а весь мир считает, что проиграла Россия, а не коммунисты. Позволь встречно напомнить, что Запад воевал не с коммунизмом, коммунизм был поводом. Дело в том, что в отличие, к примеру, от коммунистов-китайцев мы тоже европейцы, но наша правда убьет их правду, за то между нами и вечная война не на жизнь, а на смерть — война за правду!

Оба на миг замерли, как боксеры после разведки боем, готовя убийственные доводы и не менее фатальные контрдоводы.

Пашка не встревал в перепалку, опыт говорил, что это бесполезно.