Истории, пожалуй, круче, чем у вашего браузера [сборник]

После выяснения пристрастий в еде и питье Аристарх Алексеевич, не приняв возражений, заказал всего с запасом. Стол завалили стаканами с холодным, чашечками с горячим и блюдечками со сладким.

Торжественно и длинно представившись сам, мэтр с умилением выслушал скромное и тихое:

— Очень приятно. Нина.

— Какое красивое имя!

Он едва не подскочил, а сидел теперь так, будто шилом в стуле обзавелся.

Это шило с удовольствием вставил бы ему Влад.

Гм. Поскольку шилом была Нина, его жена, — значит, все же вставил?

Изредка бросая взгляды на Влада — «Не перегибаю ли палку, не бросится ли ревнивый муж исправлять ситуацию, твердой рукой беря излишек жизнелюбия конкурента и запихивая в подходящее отверстие?» — фотограф обхаживал Нину, восторгаясь, млея и выказывая кстати и некстати удовольствие сидеть рядом с такой умницей и красавицей.

— Эту красоту необходимо выплеснуть на бумагу и запечатлеть на самом большом формате, — вещал он с придыханием, — и мир станет прекраснее, он скажет спасибо! Я бы повесил ваш портрет в холле студии, чтобы клиенты могли любоваться и видеть высшее из того, что может создать рука мастера с созданием Божьим. Как шедевр одного передает творение другого. Я знаю, как сделать это, я практически вижу…

Влад с Ниной не узнали, что же он видит, их озадачили вопросом:

— У вас есть какие-то идеи, наметки? Я вижу по-своему, но с удовольствием разовью любую тему. Вы не захватили примерные снимки или наброски того, что желали бы в конечном результате?

По взгляду на Влада Аристарх Алексеевич понял, что положительно тот не настроен, и сменил галс — бросился окучивать Нину, опыляя липким ядом лести:

— Я могу изобразить вас, Нина, как никто в этом городе и мало кто в этой стране. Видели мои работы? Кто еще расскажет о женщине с такой мощью и темпераментом, покажет достоинства в одном повороте головы? Поверьте, вы достойны большего, чем представляете. Я смогу показать вас во всем блеске и великолепии. — Из-под стола появился раззявившийся портфель, а из его желудка — пачка глянцевых фотографий. — Например, вот так. Но будет еще лучше. Только представьте!

Нина кивала автоматически, а щеки пылали: природную стыдливость перебарывало неподвластное мозгу желание так же бесстыдно стоять под светом софитов, выгибаясь в сладостном полустоне, как изящная девушка на изображении. Или вот так — прислоняясь теплой грудью к холоду белой стены — до мурашек по коже — и приподнимать ножку будто при поцелуе, обернув лицо в камеру и многозначительно глядя на того, кто изо всех сил борется с желанием перевести взор с глаз на залитое золотым светом знойное достояние. Или в позе тоскующей русалочки, в печали одиночества скорбно свесившей голову, посылать зрителю сообщение о полыхающем внутри пожаре. Или…

Снимков было много. Фотограф доставал один за другим, пристально следя за вниманием, будучи как бы вместе в мечтах и видениях и переплетая их со своими.

Затуманенный взгляд Нины облекся в форму вопроса и плавно-влажно переместился на Влада: «Позволим мастеру сделать так, как он предлагает?»

Ее глаза говорили о желаниях. Ответный взгляд Влада сказал о сомнениях.

Метавшийся между ними гений изобразительного искусства ловил нюансы и делал выводы.

— Для такой серии нужно много сил, времени и терпения. — Фотохудожник говорил вкрадчиво, пытливо заглядывал в глаза, стараясь насколько возможно сохранить визуальный контакт. — Это дело не одного дня, но результат превзойдет ожидания, он окупит любые неудобства…

Прямая передача мыслей и подспудных желаний выбранной жертве прервалась — возбужденный взор Нины вернулся на Влада.

Змей-искуситель на секунду завис, мгновенно перезагрузился и заюлил перед Владом.

— Не обязательно отпускать супругу одну, можно присутствовать, наблюдать за творческим процессом. Можно даже участвовать. Например, предлагать свои варианты.

Фотограф снова глянул на Нину — в очередной раз оценивающе выискивая что-то. И — надо же — нашел. Опыт не подвел.

— Кажется, я понял, — он снизил голос почти до шепота, склонившись вроде бы к уху Влада, но так, чтобы жена слышала, — красавица стесняется раздеться при посторонних? Помилуйте, разве фотограф — посторонний? Он как врач, только лучше. Врач лишь восстанавливает статус-кво, когда убирает привнесенные болячки и хвори, а мы уносим в прекрасное, находим божественное там, где было просто красиво, а исконно божественное возводим на новую ступень, показывая во всем величии. На то мы и художники!

Нина таяла от слов, желание боролось со стеснением, при этом Влад видел, что она откровенно трусит. Но ведь хочет. Хочет сделать именно то, о чем говорит мастер.

И ведь как говорит… Как маслом по холсту.

Однако, мимика Влада хорошего не сулила, и творец выдал:

— Расценки у меня небольшие… — и, по лицам осознав неутешительный итог, он принял превентивные меры, — но пробный портрет я сделаю бесплатно — для музея, где через неделю у меня состоится выставка. Требовалось лицо для главной экспозиции, и, кажется, я его нашел.