Истории приграничья

— Хошух у’ти, — в ровном нечеловеческом голосе не слышалось ни раздражения, ни добродушия.

Шагнув к стоявшему вполоборота мальчику, карлик упёрся жёсткой ладонью ему в поясницу и с неожиданной силой подтолкнул в сторону посёлка.

— Нет, пожалуйста, — на глазах Ирта появились слёзы.

— Хошух, — был неумолим карлик, — у’ти…

Наступая и пихаясь, он настойчиво выдавливал ребёнка из леса. От безысходности Ирт почти не сопротивлялся. Оказавшись на открытом пространстве, мальчик замер, точно надеясь не попасться на глаза караульным. Но человечек, наполовину скрытый листвой, вновь толкнул его в направлении защитной стены.

Сдавшись, Ирт поплёлся к тыну, размазывая по щекам слезы и грязь.

— Отчего боги такие злые? — всхлипывал он. — Что я такого сделал-то? Пошто они гибели моей хочут? Жрецы говорят, что они господа к людя́м милостивые да забочие… А гоняют меня, яко псину приблудную, да всё на смерть — что от Велдеровой руки, что от клыков лесовиков…

Ирт нервно передёрнул плечами, вспомнив смрадный сумрак логова полузверей. И сбился с шага, охваченный новой мыслью.

— А что, коли боги назидание мне сделали? — пробормотал он, вспоминая вызванную им самим драку между лесовиками, а потом и появление карликов с ножами. — Карлы, вон, малые, а извели страхолюд… Много их было, немало и полегло, а я один супротив Велдера… Тако он, напившись, дрыхнет колодой неподвижной, и коли ножом его… Мож быть, не в энтот раз, так в следующий… Надоть токмо, чтоб он меня раньше не порешил… К Мунгоуду спешить надобно. В ножки ему упаду, буду браги просить… именем Лау просить, да богов пресветлых…

Походка Ирта изменилась, лёгкий вечерний ветерок сушил слёзы. А в глазах мальчика сгущалась тьма, холодная и дикая, словно тени в непролазной чащобе…

Радовник

I

— Это вам не столица, любезный Ук-Мак, — Лион Ван-Ваэн с презрительной миной оглядывал узенькую улочку, ручейком вившуюся меж рядами низких каменных зданий с треугольными крышами. — Убогий городишко!

Дерел, ехавший с ним бок о бок, равнодушно пожал плечами:

— Как по мне, город и город.

— Вы видали здешний весёлый дом? — будто не слыша, продолжал Ван-Ваэн. — Клянусь Ильэллом, шлюх набирали среди бродяжек из жалости — дабы не померли в подворотне. Страшные, будто лесовики, и совершенно не обучены искусству любви! Иные, признаю, отличаются бойкостью. Но этого мало, вы понимаете, о чём я?

Ук-Мак неопределённо промычал. На днях заканчивался срок его найма, и рыцарь раздумывал, оставаться ли на границе ещё на год.

Подкованные металлом копыта звонко стучали по булыжникам мостовой, а после зачавкали в грязи, когда рыцари выехали на окраину, населённую бедняками. При виде дворян, оборванные дети бросали игры и жались к стенкам лачуг. Немногочисленные взрослые снимали шапки и кланялись.

— Доблестные господа, не желаете ли узнать судьбу? — раздался дребезжащий голос.

Справа от дороги, за низеньким столиком, под навесом, сделанным из нескольких длинных палок и драного полотнища, сидела старуха. Её загорелую, отвисшую кожу испещряли многочисленные глубокие морщины, грязные седые патлы торчали в разные стороны, на одном глазу, луной, проглядывающей сквозь туман, светлело мутное бельмо. Кутаясь в ветхий плащ, карга кривила узкие губы в подобии улыбки.

Дерел Ук-Мак отрицательно качнул головой в ответ на предложение. Зато Лион Ван-Ваэн натянул повод, осадил коня.

— Признаться, искал я этой встречи, — сообщил он спутнику. — Господин Кархен Орог-Ран как-то рассказывал, будто довелось им встретить в здешних краях то ли ведьму, то ли жрицу, что прозревала будущее. Божился, будто нагадала она Линер-Мелну достаток — и вскоре тот унаследовал замок и земли дальнего родича. А ещё, якобы ведьма сказала бывшему при том Янсу Фло-Даургу, что несётся он навстречу смерти… Вот и обуяло меня любопытство: действительно ли так хороша вещунья?

— А с чего вы, господин Ван-Ваэн, решили, что это она и есть? — Дерел подозрительно оглядел старуху, пронзавшую рыцарей холодным взором, совсем не сочетавшимся с жалким видом и просящим тоном.

— Мерзкая одноглазая бабка, — не смущаясь того, что старуха прекрасно его слышит, процитировал Ван-Ваэн слова Орог-Рана. — Мыслю, она это и есть.

Гадалка сняла со щелястой серой столешницы треснувшую глиняную кружку с отбитой ручкой и поставила в пяди от своей левой ступни.

— Не верю я в подобные штуки, — сказал Ук-Мак. — Давайте лучше поедем, должно быть, нас уже ждут.

— Подождут подольше, — небрежно отмахнулся Ван-Ваэн. — Говорите, не верите? Ха, тогда на вас и испытаем!

— Увы, сейчас я не настолько богат, чтобы попусту разбрасываться деньгами, — слабо улыбнулся Ук-Мак и приподнял повод, собираясь тронуться с места.

— Погодите, — ослабив кожаный шнурок, Лион Ван-Ваэн запустил руку в кошель на поясе. — Я уплачу!

Он с усмешкой швырнул монету старухе. Медный плоский восьмигранник, несколько раз перевернувшись в воздухе, с глухим звяканьем упал точно в кружку. Гадалка подхватила посудину и поставила на землю с другой стороны стола.

— Не тяни время, старая! — прикрикнул рыцарь. — Открой судьбу моего спутника!